style="font-size:15px;"> – Царствие тебе Небесное, Фёдор Ефимович…
Глава 2
Вторая дивизия народного ополчения формировалась в июле 1941 года. В число ленинградских предприятий, с которых уходили в эту дивизию добровольцы, вошёл и вагоностроительный завод имени Егорова, что располагался на углу Заставской улицы и Международного проспекта.
– Не спеши, Фёдор Ефимович, – почти перегнувшись через стол, говорил толстый румяный человек с большой красной лысиной. Обвёл короткопалыми руками заваленный бумагами стол:
– Ты посмотри, сколько дел. И ведь это тоже будет фронт. Да-да, самый настоящий производственный фронт. Как заводу без таких, как ты? Ты ведь отличный инженер, Фёдор Ефимович…
– Примите, пожалуйста, дела, – коротко произнёс Кровлев и поднялся со своего места. Посмотрел на истёртую кожаную обивку стула со множеством забитых в неё по краям медных гвоздиков с рифлёными шляпками. Стул был массивный, дореволюционный. Таких в заводоуправлении сохранилось ещё немало. Кровлев одёрнул полы тёмно-синего пиджака, поправил галстук и поднял глаза на начальника:
– И, пожалуйста, поскорее.
Толстый румяный человек откинулся в директорском кресле. Произнёс другим тоном, медленно, с расстановкой:
– Фёдор Ефимович, ну давай откровенно – ведь давно не мальчишка. Мало тебя жизнь потрепала? И здоровье не очень, я ведь знаю.
– Не беспокойтесь, справлюсь.
Снова перегнувшись через стол, начальник произнёс совсем тихо и вкрадчиво:
– Ведь у тебя жена, дети. О них подумай.
– Вот поэтому и иду, – последовал чёткий ответ. – Примите, пожалуйста, дела.
Вздохнув, человек в начальственном кресле подтянул манжет рубашки, обмакнул в чернильницу перьевую ручку и с сопением принялся выводить свою резолюцию на выложенных перед ним на столе бумагах…
Кровлев покинул завод только через двое суток после разговора с начальником. Всё это время ушло на передачу дел. Он даже ночевать остался в примыкавшей прямо к цеху подсобке на старой, скособоченной тахте. Удалось прикорнуть, не раздеваясь, всего несколько часов. Вечером второго дня, совершенно измотанный, он вышел на проспект и зашагал через Московскую заставу в сторону Обводного канала. Вечер был тёплый. Похоже, собирался дождик. Как всегда заныло на перемену погоды плечо. Кровлев попытался согнуть левую руку в локте, чтобы взглянуть на наручные часы, и не смог сделать это с первого раза. Прямо на улице совершил несколько вращательных движений плечами, особенно долго разминал левое. Морщась от боли в застарелой ране, всё-таки поднёс циферблат к глазам. Было начало девятого. Ещё несколько раз согнул и разогнул левую руку в локте, вопреки всему довольно улыбнулся сам себе и бодро зашагал по проспекту своим обычным маршрутом.
Сборы дома были совсем короткими. Уже в шесть утра следующего дня Кровлев тихонько притворил
