на Берлин.
Жуков в своей книге «Воспоминании и размышления» пишет: «Верховный вызвал меня к себе и сказал: „1-й Белорусский фронт находится на берлинском направлении. Мы думаем поставить вас на это направление”».
То есть накануне победы Сталин назначает Жукова главным маршалом. Так же как в свое время назначил Маяковского после его смерти главным поэтом, а Горького перед смертью главным писателем.
После освобождения Варшавы в январе 45-го войска 1-го Белорусского фронта стремительно продвигаются дальше по территории Польши. Вдоль дорог врывают деревянные щиты с плакатами, изображающими бойца, присевшего перемотать обмотки. На плакате надпись: «Дойдем до Берлина!»
Портнихи в польских городах в эти дни 45-го приобретают неожиданных заказчиц. Это наши регулировщицы. Они просят подогнать по фигуре свои гимнастерки. Весной 45-го им предстоит стоять на виду у всей Европы.
Вблизи советского КПП на германской границе на полуразрушенном доме дегтем большими корявыми буквами написано: «Вот она, проклятая Германия!»
Войскам жуковского 1-го Белорусского фронта до Берлина в это время остается меньше сотни километров. И речь идет о том, что Берлин можно взять уже в феврале. Жуков в воспоминаниях пишет: «Действительно, в то время противник на подступах к Берлину располагал ограниченными силами и оборона его была слабой. Это было нам ясно. В связи с этим командование фронта дало войскам фронта нижеследующую установку». В этом документе за подписью Жукова читаем:
«Стремительным броском 15–16 февраля взять Берлин».
Предложения по наступлению на берлинском направлении вносились в Ставку Жуковым и командующим 1-м Украинским фронтом Коневым еще 26 и 28 января. И были утверждены Ставкой. Правый фланг 1-го Белорусского фронта Жукова граничит с территорией действия 2-го Белорусского фронта Рокоссовского. Рокоссовский в этот момент ведет наступление против немецкой группировки в Восточной Померании. Страхуясь от возможного удара со стороны этой группировки, Жуков обращается к Сталину: «Я прошу не останавливать наступление войск фронта. Для обеспечения нашего правого фланга достаточно усилить фронт еще одной армией».
То есть Жуков, чтобы взять Берлин в феврале, просит у Сталина одну дополнительную армию. Жуков пишет: «Верховный обещал подумать, но ответа в тот день мы не получили. После дополнительных переговоров Верховный обязал нас хорошо подумать о своем правом фланге, но в выделении дополнительных сил отказал». Тем самым решение Ставки о начале Берлинской операции и ориентировка фронтам на взятие Берлина в феврале 45-го ничем не подкрепляются и зависают. Этот вопрос для Жукова крайне болезненный. В его воспоминаниях спору о том, можно или нельзя было взять Берлин в феврале, отводится большое место. Спорит Жуков в 60-е годы с маршалом Чуйковым. Чуйков полагает, что «Берлином можно было овладеть уже в феврале». А вот Жуков, в 45-м как раз нацеливший войска на взятие Берлина в феврале,
