отделить от российской. Оставляя в стороне доктрину, сферу догматики, было бы необходимо издать серию церковных распоряжений, например об отделении Украинской Церкви от Петербургского Синода, о запрещении молиться за царя, о необходимости молиться за цесаря (австрийского императора – Авт.). <…> Я как митрополит мог бы это сделать, поскольку в соответствии с каноническими правилами Восточной Церкви и традициями моих предшественников имею право, подтвержденное Римом, пользоваться данной властью во всех сферах».
К решительному «рывку» в начале уже XXI века греко-католики готовились долго – создавали вузы и СМИ, дружили с псевдоправославными раскольниками, учреждали приходы и целые епархии на юге и востоке Украины, где униатов никогда не было, построили огромный «патриарший» собор в Киеве. Такой же сценарий, между прочим, сейчас пытаются потихоньку продвигать в Белоруссии. Были попытки распространить унию и в России, Казахстане, на Кавказе – однако особого интереса у людей не встретили. Если и было что позитивного в гаванской встрече Патриарха Кирилла и Папы Франциска, так это заявление, что «метод «униатизма» прежних веков, предполагающий приведение одной общины в единство с другой путем ее отрыва от своей Церкви, не является путем к восстановлению единства». Подобную декларацию отказался подписать Иоанн Павел II – и именно поэтому встреча его с Патриархом Алексием II, которую долго готовили, так и не состоялась. Впрочем, опыт подсказывает мне, что и теперь ползучее создание новых униатских структур не прекратится – в первую очередь на юге и востоке Украины, а также в Белоруссии, особенно если там произойдут политические перемены.
Мне не раз приходилось говорить, что от гаванской встречи стратегически больше выиграл Ватикан. Подчиненные ему структуры наращивают присутствие в образовательном, информационном, культурном пространстве России, Украины, Белоруссии – и работают они подчас с традиционно православным населением. А есть ли у нас на Западе православные центры, ориентированные на итальянцев, французов, испанцев? После гаванской встречи, после церемониальных объятий будет очень непросто оспаривать экспансию Ватикана, недобрые плоды которой очевидны в тех же Украине и Белоруссии. Русская же Церковь не приобрела от этой встречи ничего, кроме телекартинки. А христиане Ближнего Востока меньше страдать вследствие Гаваны не перестали. Если некоторым из них и стало жить полегче, то это произошло из-за силовых действий, в том числе российских.
Подготовка встречи – классический пример несоборного принятия решений. Почему даже Синод рассматривает такую встречу постфактум? Почему не обсуждает планы подобных визитов и контактов заблаговременно? И почему мы находимся в плену у той стилистики отношений с Ватиканом, которая сформировалась в шестидесятые-восьмидесятые годы? С тех пор глаголемые «католики» сильно эволюционировали. Их лидеры трусливо идут по пути приспособления к безбожным
