фатимские «пророчества» он воспринимал как предельно значимые.
Сам Ватикан оставил у меня двойственное впечатление. Я, конечно, был очарован тем же, чем очаровывались наши иерархи, попавшие в Рим в шестидесятые-восьмидесятые годы: множеством искусных интеллектуалов и управленцев, стройной системой учреждений, обилием СМИ и мероприятий, а главное – огромным количеством народа, приходящего на площадь Святого Петра послушать Папу и поучаствовать в его богослужении. Однако за всем этим легко считывалась и некоторая усталость, довольно очевидное уныние – и это в момент, когда Ватикан должен был торжествовать! Пал давний соперник – советский коммунизм. В странах Центральной Европы – особенно в тех же Польше и Венгрии – множество молодых людей стремились стать священниками или вливались в мирянские движения. Но вот старшее поколение ватиканских бюрократов в рясах – выходцев из Италии, Франции, Испании, Германии – оптимизма не источало. Много среди них было людей, блиставших образованием и умом, но откровенно доживавших свой век. В беседах они представали обычными нытиками – примерно такими же, как православное духовенство советского периода. Нового дыхания жизни в них не чувствовалось. И слишком много разговоров велось о вещах, далеких от пастырства и миссионерства. Я спрашивал о молодежной работе, о новых изданиях, о начинавшейся компьютерно-информационной революции – мне нехотя что-то отвечали, а потом пускались в долгие рассуждения о винах, итальянской кухне, спорте, кино, архитектуре, европейском быте пятидесятилетней давности. Поругивали новое поколение и безбожные порядки. Сначала я подумал, что римские мудрецы просто не хотят делиться тайнами с молодым чужаком. Но нет – подчас они рассказывали сплетни о ватиканских кадровых интригах, об отношениях с западными правительствами и с Россией. Могли ввернуть и жесткий анекдот об Иоанне Павле II, которого считали неотесанным консерватором. К тому же все, что меня интересовало, можно было легко найти в печатных изданиях, узнать от более молодых бюрократов-поляков или от активных мирян. Лучшим людям Ватикана просто было неинтересно будущее.
С годами эти первые впечатления только укреплялись – особенно тогда, когда лучшие «католические» интеллектуалы, в частности, творцы общественно-политической доктрины, стали уходить на покой, а заменить их оказывалось некем. На их должности приходили или довольно бледные функционеры из той же Польши, либо «почетные» фигуры из стран так называемого Третьего мира. Например, в 1994 году великого интеллектуала кардинала Роже Эчегарая, одного из авторов ключевых «политических» документов, на посту президента Папского совета «Справедливость и мир» – центра разработки учения об обществе, государстве и экономике – сменил архиепископ Нгуен Ван Туан, узник вьетнамского режима, человек, много претерпевший, но бывший бледной тенью предшественника. Никогда не забуду, как на одну ватиканскую конференцию по «политической» проблематике, возглавляемую
