стыдливо опускался. Что уж говорить о песнях и героических сказаниях?
А еще в мемуарах ничего не говорилось о нарядах по выкапыванию отхожих ям, тасканию воды из колодца или стирке одежды. Занятия, может, и нужные, но совершенно негероические. Обычно ими занимались солдаты, но за провинность могло прилететь и оруженосцам. Да и прилетало.
Поначалу работы в обозе принцесса терпела, стоически стиснув зубы, а потом даже как-то втянулась. Оказалось, стоит слегка изменить свое отношение к делу, и все становится проще. Никто не хотел специально унизить Тэруко, когда поручал ей грязную работу. Подралась – нарвалась на наказание. Спасибо, что не бамбуковыми палками по пяткам. К тому же делать что-то простое, требующее физических усилий и приносящее благо всем вокруг, оказалось неожиданно приятно.
Во внутренней иерархии армии оруженосцы имели особый статус: с одной стороны у Тэруко не было прав приказывать, с другой – она проживала в той части лагеря, где обитал высший командный состав, подчинялась Джину напрямую и могла игнорировать приказы большинства офицеров.
Не иначе, как благодаря помощи Юна, Тэруко на удивление быстро освоилась и стала своей в лагере. У нее появились и другие приятели, кроме оруженосца. Например, сотник Реншу – весельчак и балагур.
И только капитан Цао по-прежнему ее не любил и при встрече сверлил подозрительным взглядом.
– Думаешь, ты такой хитрый, если сумел обмануть его высочество, лазутчик? – спросил он как-то у Тэруко. – Не надейся! Я за тобой наблюдаю.
– Да наблюдайте, раз вам делать нечего, – ответила принцесса, за что схлопотала болезненный подзатыльник.
– Один прокол! – пообещал капитан. – Любая мелочь, и ты вернешься к палачу. Понял?
Она снова хотела сдерзить, но передумала. Мало ли какую гадость подстроит в ответ капитан? У начальника охраны лагеря много возможностей.
– Понял, пустите.
Отдельным испытанием стала жизнь в мужском коллективе. Здесь в ходу были сальные шуточки на тему женщин, от которых щеки принцессы невольно окрашивались румянцем. Порой звучавшие высказывания казались ей настолько грубыми, что Тэруко с трудом сдерживалась, чтобы не вскочить и не залепить охальнику по губам.
Ее бы не поняли.
Само по себе пребывание среди здоровых сильных мужчин смущало. Приходилось прикладывать усилия, чтобы не засматриваться на полуобнаженные тренированные тела. Особенно когда командир взвода для борьбы со скукой гонял солдат, заставляя под палящим солнцем отрабатывать маневры.
Капли пота на смуглой коже, резкий мужской запах. Или совместное мытье – вот уж ужас! Против воли взгляд сам собой задерживался на ладно сложенных мускулистых фигурах молодых парней, которых в войске было никак не меньше трети. И тело, проклятое, подсунутое горной ведьмой мужское тело, немедленно отзывалось на непристойные мысли совершенно однозначным образом.
Новое тело вообще страшно раздражало Тэруко. Вызывало у нее приступы неприятия,
