мимо ушей. С фехтованием все ясно и понятно. А магия просто не для нее. Да и зачем женщинам магия?
Мысли запнулись. Тэруко поняла, что почти дословно повторяет аргументы тех, кто хотел бы запретить ей брать в руки оружие, сделать тихой и покорной воле мужчин и ужасно разозлилась. На себя.
– Я? Учить вас?
– Почему нет? – принц весело рассмеялся. – Я не страдаю предрассудками и не считаю, что учиться надо только у кого-то старого и мудрого.
– Я почти не владею даром, господин. Простите.
Брови Джина изумленно взмыли вверх. Он явно хотел что-то спросить, но в этот момент над головой раздалось хлопанье крыльев, и перед принцем опустилась большая белая птица.
Опустилась и исчезла. Остался только бумажный журавлик с расписанными иероглифами крыльями. Расслабленная улыбка покинула лицо Джина. Он поднял письмо, развернул и углубился в чтение.
Тэруко подумала, что надо бы уйти, но не тронулась с места.
– От наместника, – сообщил принц, отрываясь от бумаги. – Он наконец-то согласился на встречу. Наедине.
– Это может быть опасно?
Джин задумался, а потом кивнул.
– Может. Пойдешь со мной, Рю?
***
В ущелье было прохладно и зелено. Справа и слева вставали слоистые базальтовые стены, по дну, журча, бежал тонкий ручеек. Пахло влажной зеленью, коноплей и крапивой.
Тропа изогнулась и вывела в чашу горной котловины, на другом конце которой возвышался высеченный в скале храм.
Тэруко изумленно вздохнула и попятилась.
Самханские пагоды не похожи на оясимские. Они вычурнее и ярче, украшены киноварью, позолотой и расписными деревянными фигурами демонов и богов.
Но этот храм был иным.
Торжественный и мрачный, оплетенный вековыми лианами. Темные колонны, подобные лапам неведомого чудовища, изящная вязь барельефов, проступающая на слоистом базальте и каменный цветок купола, раскрывающего лепестки навстречу солнцу. Высеченный в теле горы, плоть от плоти священной Магошань, он источал древнюю грозную силу.
– Чей он? – шепотом спросила принцесса.
– Маго-Хельми, – Джин поднял лицо к вершине священной горы и сощурился. – Бессмертная дева, Владычица конопляного поля, Госпожа крапивных пустошей. Днем она предстает в облике бабочки, ночью – нетопыря. Ее называют богиней весны, но старики еще помнят, как раньше Маго-Хельми именовали Хозяйкой Жизни-и-Смерти…
Принцесса вздрогнула. Слова принца и таинственная, полная скрытой мощи атмосфера этого места заставили ее почувствовать себя неуютно. Показалось, сверху пристально смотрит некто недобрый.
– Говорят, Маго-Хельми умеет читать в сердцах. Она иногда откликается на молитвы, но дает человеку не то, о чем он просит, а то, что ему в действительности надо, – задумчиво продолжал принц. – Ее подарки жестоки.
Тэруко недоуменно нахмурилась. Слова Джина показались ей лишенными
