эта охота не пропала, ты можешь причинить ощутимый вред нашему обществу. Так что мне придется за тобой следить и…
– Вред пауку, и все тут! – догадался Ри.
– Он же здесь главный. – Ида опять пожала плечами. – На нем и вся ответственность.
– Цвиркать на паука! – решил Ри.
– Скоро ты поймешь. Он единственный, с кем тут вообще можно говорить. Он…
– Цемус, я уже понял. Сегодня плел про какие-то ржавые шкатулки. Все равно цвиркать!
– Ладно. Не хочу, чтобы тебя искали. Так что, Ри, пойдем со мной.
– Айда, – согласился Ри. – А когда фриштыкать? И кто баландер?
– О, еда тут – больше эстетическая категория, вкусы тоже постепенно забываются. Но не бойся, сил не лишишься.
Ри расхохотался:
– Чудно тут у вас!
Кардиограмма
Глаза ее были открыты, открыты уже давно, и, как бы она не пыталась, не удавалось ни закрыть их, ни даже моргнуть. Она лежала на спине, а над ней нависал белый туман, слишком плотный, чтобы быть настоящим. К тому же у тумана было лицо – лицо спящего. Из тонких щелочек полузакрытых глаз сочился свет, из ноздрей вырывались миниатюрные облачка, свидетельствующие о равномерном дыхании.
Картина эта ее не умиротворяла, напротив, раздражала.
– Это несправедливо! – наконец воскликнула она. – Ты спишь, а я даже глаз сомкнуть не могу!
Туман встрепенулся, словно бы все это время ждал, когда она заговорит, открыл заспанные глаза. Они были ярко-голубыми, а вместо зрачков – кругляшки солнца.
– Что? Повтори, пожалуйста! – Туман зевнул.
– Несправедливо! —повторила она, все еще лежа на спине. Странно, но подняться или поменять положение ей в голову не приходило, словно бы такого в принципе быть не могло.
– Понял-понял, – кивнул туман. – Придумай заглавие своей жизни, и сможешь закрыть глаза.
– Это что, условие? – неохотно догадалась она.
– Если хочешь.
– Ясно, – поймав себя на знакомом ощущении, будто бы съезжает по высокой горе вниз, она вздохнула. – Пусть это будет – «кардиограмма».
– Кардиограмма? – переспросил туман.
– Да. Очень похоже.
– Вовсе не похоже. Если сопоставить с твоей прожитой жизнью, вниз ты съезжала гораздо чаще, чем поднималась наверх. Это не кардиограмма. – Туман опять зевнул. – Не подходит. – Он подмигнул ярко-голубым глазом.
– Очень даже подходит! – заупрямилась она.
– Ну разве что кардиограмма больного человека… – В уступке тумана сквозила явная жалость.
– Позволь мне закрыть глаза. Это все, о чем я прошу.
– Это слишком много для того, кто не выполнил условие договора, – проговорил туман мягко. – Разве что…
– Что? – ей очень хотелось закрыть глаза.
– Разве что ты признаешь себя больной?
– Признать
