слишком далеко.
На большом блюде, потеснив пакеты с молоком, лежала… голова. Я захлопнула дверку, затем снова открыла. Голова не исчезла, лишь от удара дверцы раскачивалась, словно кивала, утверждая: «да, я не обман, я существую». Захлопнув вместилище ужаса, я выбежала в коридор. Ирина, словно марионетка, дала себя увести. Дома я сначала подбежала к своему холодильнику и, не без внутренней дрожи, дернула дверцу. В моем холодильнике ничего лишнего не было. Напоив соседку чаем, коньяком и валерьянкой, я добилась членораздельной речи.
Отправив Дашутку в садик, молодая мама помчалась на работу. Благо у нее всего два урока. Из школы отправилась к своей матери, уговорив ту забрать внучку вечером. Это было нелегко, учитывая их отношения. По дороге домой заскочила в ТСЖ, где, редкая удача, ей удалось застать слесарей почти трезвыми. Они обещали прийти после трех, а сейчас половина третьего.
– Давай на время спрячем это у тебя,
– Ты что, с ума сошла? Надо вызывать милицию
– Думаешь, мне поверят? В квартире полный разгром, а в холодильнике голова Дашкиного отца.
– Это ее отец? Ты никогда о нем не рассказывала.
– А и рассказывать-то особо нечего. Я для него всего лишь эпизод, у него полгорода в невестах ходят. Когда узнал о беременности – мамашу свою подослал. Та церемониться не стала – с порога меня во всех грехах обвинила, я даже и ответить ей не смогла. Да и зачем? Даренка – мой дар, только мой. Не видела его с той поры, все воспоминания выжгла. Как он в холодильнике оказался? Еще утром его там не было, точно помню. Я молоко для каши доставала.
– А где все остальное? Может там не только голова, может, где руки – ноги припрятаны.
Крадучись мы пробрались в Иркину квартиру. Вид у нас был, надо сказать, образы Гойи по сравнению с нами – символы жизнелюбия. Методично, метр за метром, обыскали Иркино жилище: заглянули на балкон, перерыли весь шкаф. Сюрпризов больше не было.
Звонок в дверь заставил нас вздрогнуть.
– Это, наверное, сантехник.
– Надо открыть. Буду на кухне, если что.
Но это был не сантехник. За дверью, угрюмо сдвинув брови, стояла Кузьминична.
– Это что ж ты себе позволяешь? У меня весь потолок в разводах. Кто теперь мне ремонт делать будет?
Иркин голосок не слышно. Кузьминична, потеснив хозяйку, упорно продвигалась в ее квартиру.
– Что стряслось? – из-за спины Кузьминичны возникла фигура слесаря Петра.
– Ой, да что вы здесь, бои без правил устраивали? – даже видавшего виды сантехника, увиденное повергло в шок.
– Батюшки, – подвывала Кузьминична.
На соседку было жалко смотреть. Сжавшись как от удара, она сползла в угол, закрывая голову руками.
– Так, – я взяла инициативу в свои руки, надвигаясь на Кузьминичну всем телом, и продвигая ту к выходу, – пойдем-ка, посмотрим твои разрушения. Я сегодня в роли Мазая. Мой
