быть ещё и в чудо поверить? – съязвила Алина.
– Вера в чудо… А почему бы и нет. Осталось только в этом больного убедить.
– Надеюсь до этого не дойдёт. Напишите мне, сколько нужно на первое время, чтобы вывести его из кризиса.
– Алина Фёдоровна, всё завтра. Ждём анализы. Со своей стороны могу только пообещать, что мы сделаем всё возможное, – он посмотрел в карточку, – чтобы поставить Виталия Давидовича на ноги.
– Вы мне его не на ноги поставьте, а сделайте так, чтобы он был прежним, – она положила на стол пухлый конверт. – Это для начала. И запомните, я никаких отчётов о расходах требовать не буду. Мне нужен результат.
Геннадий Иванович открыл ящик стола, и не прикасаясь к конверту пальцами, словно боясь оставить на нём отпечатки пальцев, столкнул его туда.
– Повторюсь, сделаем всё возможное.
Это были самые мучительные тридцать дней в её жизни: ожидание, надежда, нежелание воспринимать правду, снова надежда, которая очень скоро сменилась унынием, и вот теперь безысходность. Геннадий Иванович долго утешал Алину, уговаривал принять данность, такой как какой она есть, даже вернул все не потраченные деньги, но ничто не могло заставить её принять жестокую правду о скорой кончине мужа.
– Так не должно быть, – захлёбываясь в слезах твердила она, с надеждой и одновременно со злобой глядя в глаза доктору. – Вы, что-то не так сделали… Какой-то препарат не ввели…
– Мы всё сделали правильно, но болезнь в такой стадии, что наши усилия оказались бесполезны и бессмысленны. С каждым днем ему будет становиться хуже и этих дней у вашего муже не так уж и много осталось. Простите за цинизм.
– Вы всё ещё считаете, что я способна вас простить? – едва сдерживаясь, чтобы не набросится на доктора с кулаками, произнесла Алина.
Но тот пропустил мимо ушей её обидные слова и продолжил втолковывать то, что должен был донести, а сводилось всё к одному – нужно сделать всё возможное, чтобы больной умер вне стен больницы. Таковой была негласная установка вышестоящего начальства. И Геннадий Иванович прикладывал невероятные усилия, чтобы выполнить её, ведь если затянуть прибывание ещё хоть на день, исправить ситуацию не будет никакой возможности. Поэтому он торопился, подыскивая новые слова и новые аргументы, а когда они закончились, применил силу, и просто приказал освободить палату не позднее чем сегодня. Больной был отключён от всех систем, снят с довольствия и лишён возможности ухода за ним местным медперсоналом, а Алине было запрещено входить в кабинет заведующего отделением. Точка поставлена.
Аптекарша равнодушно собрала по разным ящикам всё, что было заказано, упаковала и протянула пакет сквозь полукруглый вырез в стекле. Было полное ощущение, что ей нет никакого дела до стоящей напротив женщины с заплаканными глазами, хотя взглядом она сопроводила покупательницу, которая выйдя из аптеки, направилась
