style="font-size:15px;"> – Рот закрой, а дверь открой и быстрее, мне некогда…
– Ишь ты, некогда ей. Поговори мне еще. В следующий раз вообще не пущу. Здесь таких, как ты, хоть пруд пруди. И скажи своей «мамке», чтобы тебя больше сюда не присылала, хотя не нужно, не говори, я сам скажу потом. Чего-то я тебя не видел здесь раньше. Новенькая, что ли? Правила знаешь?
– Какие еще правила?
– Такие правила – двадцать пять процентов от заработанного отдаешь мне, а остальное себе оставляешь, и сама уже за рабочую лицензию со своими расплачиваешься. А ребенка лучше бы в детский дом продала – хоть какие-то деньги за него получила бы – может, из иностранцев и купит кто. Ну, куда прешь? Я же сказал, что малолетку свою здесь оставь…
– Она со мной пойдет, мы вместе.
– А-а, так вы вместе, так бы сразу и сказала. Тогда с вас с каждого по двадцать пять процентов, когда уходить будете…
– Ладно…
Девушка уверено прошла по коридору, ведя за ручку своего ребенка, и остановилась у одной из дверей. Осторожно постучав, она дождалась ответа и проскользнула в открытый проем. Когда ребенок зашел вслед за ней, дверь сразу же захлопнулась, и в ней несколько раз щелкнул замок.
– Вот шалава, ничего уже святого нет… – администратор вернулся к своему рабочему месту и, открыв журнал посещений, поставил напротив банной комнаты под номером двенадцать два плюсика, что означало – еще два посетителя. В этом банном комплексе все было очень строго и подчинено железной дисциплине.
Отец оглядел вошедших:
– Что опаздываете?
– Пришлось лишний круг сделать, чтобы не рисковать.
– Все чисто?
– Да, мы проверили…
– Ну, тогда поздравляю всех с возвращением.
Команда Блока в полном составе сидела перед Отцом и ожидала услышать от него причины, побудившие его отменить строгий запрет на прошлую жизнь. Все молчали, говорил только Отец:
– … Из всего этого получается, что вы все снова в деле и в вас нуждаются, – Отец закончил свою речь и сел напротив команды.
Он смотрел в глаза своим людям и ожидал их ответа. Некоторое время в номере стояла полная тишина. Наконец, БлокАДА нарушил ее:
– Думаю, что я выскажу общее мнение… Но нам придется отказаться.
Лау ехидно усмехнулась и одобряюще кивнула. А Блок тем временем продолжал:
– Раньше мы служили Родине, а сейчас – кому? Непонятным хозяевам жизни? Для офицера – это неприемлемо. Я лично оставляю службу. Если у вас есть возможность и вы можете посодействовать, то хотел бы отправиться к себе в Город. Остальные, надеюсь, думают так же.
Отец смотрел на людей, которые верой и правдой, не щадя живота своего служили своей стране, которая выплюнула их, как только они оказались ненужными. Что он мог им сказать еще? Как он мог переубедить их работать на «дядю»? Но Отец не был бы тем Отцом,
