style="font-size:15px;"> – А-а-а-а! – закричал жалобно Сысой и проснулся: от страха зубы его стучали, руки и ноги окоченели так, что он, ущипнув себя за колено, даже боли не почувствовал. Постепенно до него дошло. – Ить енто жа был только сон! Фу ты, елки-моталки! Ну, и приснитси жа тако…
И Сысой, облегченно вздохнув, потянулся к бутылке. – От, лихоманка тя забери, надо иттить к Мостовому…
Вонюче-горькая жидкость, хоть и обожгла рот, да наполнила тело радостью. – Ну вот, топерича порядок: хорошо пошла! Знать ишшо не помер…
От поганого настроения скоро не осталось и следа, а вместе с этим исчезла память и о сне. Невольно вспомнилось, как вчера вместо выволочки получил целую бутылку водки. И довольный зашагал к штабу.
Невольно откуда-то из далекой памяти выплыло начало знакомства Сысоя и Мостового…
Случай толкнул Сысоя на воровство оружия из вагона эсера-большевика Зиренштейна Ионы. Опытный Иона тут же изловил рыжего экспроприатора. Но не сдал полиции, а наоборот, пригласил к себе в вагончик. Так и началась их дружба, а заодно и работа на эсеров. Вместе они сели в камеру следственного изолятора, да на этапе разошлись, чтобы через несколько лет снова встретиться, но уже на каторге.
Вот там и прошел молодой парень настоящую школу революционной борьбы. Когда же Сысой вышел на волю, он имел прекрасные рекомендации и быстро получил работу боевиком. Когда же сам Иона вышел на волю, Сысой перешел в его команду. С этого момента и стал Иона Зиренштейн Мостовым Сергеем Сергеевичем, и уже не эсером, а большевиком. Сысою же было все едино как называться, большевиком или эсером. Лишь бы быть с ним и делать отчаянную работу… Потом наступила революция, а с ней и начало гражданской…
Однако, не успел он пройти и десяти шагов по улице, как какой-то беспризорник сунул в ящик, стоящий сбоку по пути, какой-то предмет и бросился наутек. Не успел Сысой и глазом моргнуть, как из ящика повалил черный едкий дым.
Невольно откуда-то из памяти возник тот самый жуткий сон, вызвавший его тревогу: руки его задрожали, тело охватил озноб от ощущения чего-то плохого. – Чо енто со мной? Уж не испужалси ли я какова-то сна?
А сжатое сердце сильно застучало, освободившись от неведомой ранее силы.
– У-у-у, ходют тута всякия, жхут чо попало! – со злостью выпалил он, вымещая свой страх на ящике, невольно заставившем снова испытать неприятные ощущения. Пнув как следует ящик, он увидел как вывалился из него клубок чего-то, испускающий черный дым и едкую вонь – А у людев опосля ентова лихоманка начинаетси… У-у-у, шантрапа!
Показав кулак убегающему беспризорнику, Сысой хоть как-то хотел отомстить человеку, поселившему навсегда в его душе тревогу и страх. Только этого Сысой еще и сам не осознал, но к Мостовому теперь идти уже не торопился.
– А, Сысой, пгоходи! – Мостовой пожал руку и почувствовал некоторую напряженность Сысоя. Чтобы его успокоить, командарм улыбнулся. – Хошь чайку? Или что-нибудь покхгепче?
