милиции».
И тут послышался громкий, уверенный голос.
Толстый с Плечистым вздрогнули.
Мягков с Ребровым удивленно воззрились на Грибоедова.
– Пракуратура Масквы! – пробасил Гриб и театрально выбросил откуда-то из кармана, словно револьвер, раскрытое удостоверение в красной корочке.
Оба мужчины недоверчиво всмотрелись в фотографию Жени в прокурорской форме и как будто уменьшились ростом. Женя, выпятив нижнюю губу, ногой в белом кеде уверенно встал на туфлю пухломордого и пытливо посмотрел в его маленькие глазки. Толстяк не отнимал ноги, пока сам Грибоедов не убрал свою, оставив пыльный след на лакированной туфле.
– Проедем в прокуратуру? – спросил Гриб официальным тоном.
Милиционер как-то неловко, не сразу попав в карман, сунул корочку в брюки, извинился и поклонился. Плечистый, стараясь не встречаться взглядом с Мягковым, подхватил друга, и они быстро ушли, сверкая в темноте белыми щиколотками.
– Панаехали тут! – крикнул им вослед Женя Грибоедов.
Совершенно счастливый, Женя сел на бревно и снова включил свое радио. Через минуту из него уже полились шаманские звуки язычкового варгана, и Бутусов запел «Тутанхамона»: «Если ты пьешь с ворами – опасайся за свой кошелек…»
– А как Гриб достал корочку, а? – сказал Федор. – Станиславский!
– Эх, ушло время честных драк! – сказал Мягков, махнув рукой Кире, с тревожным лицом наблюдавшей из палатки. – Корочки всякие, тьфу. – Он развернулся и увидел Петьку. – А ты чего не подошел?
– Что ж мне, «прокуратура Гадюкино» надо было сказать?
Покачав головой, Мягков ушел в палатку.
25
С утра все пошло наперекосяк. Вечером договорились сняться с лагеря в шесть утра. Никто слова не сказал против. Однако в двенадцать они были на том же пятачке в лесу, одурманенные запахами полыни и жужжанием шмелей. Солнце выжигало их головы ультрафиолетом. Мошкара тыркалась в зрачки, кузнечики подпрыгивали на три метра, словно пули в коробке. Друзья метались по лагерю и кричали друг на друга. Тонкий визг Недотроговой разлетался по всей Волге. Только альпинист Миловидов, изредка поглядывая то на одного, то на другого, спокойно сидел на рюкзаке, поставив одну ногу на бревно, и деловито стругал палочку.
Компания разделилась на две враждующие группировки. Родители Анны, Илья с Кирой, Федор с Анной и Недотрогова встали в пять, собрались, перекусили, убрали поляну от мусора и давно сидели на пухлых рюкзаках. Петька взял на себя роль «центра зла», Гриб с Пелагеей – равнодушного большинства, а Дэв Медузов – злобствующего эксперта.
Петька Богомолов встал в десять. Сев на складной стульчик возле палатки, он неторопливо и скрупулезно обертывал вещи двойными мусорными мешками, раскладывал в определенном порядке свои шампуни, гели, кремы, аптечки, косметички, средства от комаров,
