сказал я, понимая, что теперь он будет шарахаться от меня, как черт от ладана.
– Я к вашим услугам. В свободное от работы время, – уточнил Сергей Иванович.
Я мысленно продолжил его фразу: «А у меня для вас его не будет!»
Мы с Ингой вернулись во двор. Смотрю на наручные часы:
– До отъезда почти три часа. Может, побываем на покинутом хуторе, в центре «треугольника»? Я столько о нем слышал, пора его увидеть. Дорогу найдешь?
– Поехали, – печально согласилась Инга. – Времени до отъезда и в самом деле много. Вот только смотреть там нечего, от хутора ничего не осталось, да и место уже распахано. Там надо побыть какое-то время в одиночестве, чтобы почувствовать.
Мы вновь выехали из Андреевки, миновали село Холодник. Теперь дорога пролегала среди полей.
– Не спеши, – попросила Инга, как будто я летел со скоростью сто километров в час, а не тащился еле-еле. – Сейчас нужно будет повернуть.
Поворот возник неожиданно, он шел под прямым углом к дороге, по которой мы ехали, и, если бы не Инга, я бы его не заметил. Мне вспомнился ее рассказ о том, как она заблудилась с Васей; теперь эта история и в самом деле показалась мне мистической. Проехать и не увидеть остановку – это еще куда ни шло, но вот незаметно свернуть на эту дорогу, ведущую к кладбищу, – в это сложно поверить.
Узкая дорога между полями была насыпной, так как находилась гораздо выше их. Вдали показалась роща, со всех сторон окруженная полями. По мере нашего приближения она увеличивалась в размерах. Густые колючие кусты и высокие деревья напоминали непроходимые лесные дебри, и лишь подъехав ближе, мы увидели в зеленой стене проход. Мне оставалось только свернуть в него, ведь на поле мой автомобиль мог забуксовать.
Нашим взглядам открылось кладбище, занимавшее примерно половину огромной поляны, образовавшейся посреди рощи. Я вспомнил слова Инги – я и в самом деле не видел подобного кладбища. Оно было небольшим, сотни две могил. Кресты в основном были металлические или деревянные. Я заметил надгробие из мраморной крошки, которое ночью напугало Ингу и Васю. Оно стояло особняком и резко контрастировало с крестами. Где-то здесь был похоронен Виктор, самоубийца, перед которым до сих пор чувствовал вину его младший брат Вася.
– Сколько сейчас жителей в Холоднике? – интересуюсь я у Инги.
– Мама говорила, около сорока.
«Выходит, на этом кладбище поместилось несколько поколений этого села и покинутого хутора. Да и в самом селе сейчас примерно столько же жителей, как когда-то было на хуторе».
Мы остановились и вышли из автомобиля. Мне было любопытно. Я подошел к могилам и стал рассматривать даты. Двухтысячные, девяностые, восьмидесятые, но увидел и более раннюю – тысяча девятьсот пятьдесят третий. Изучаю таблички с полустертыми именами, годами рождения и смерти; на некоторых вообще ничего нельзя разобрать. Они ни о чем мне не говорят.
– Что-то я не вижу более ранних захоронений, – произношу я вслух.
В интернете я прочитал, что этот хутор был основан
