с работы. Или, наоборот, спешить в город по неотложным делам. Рано Пампурин расслабился. Вместо того чтобы возиться с бумагами, надо было все дома обойти, тогда бы он сам свидетельницу отыскал и повернул бы ее показания нужным для себя образом.
«Вам показалось, что незнакомка была молода? Но ведь было темно, и вы находились на приличном расстоянии, гражданка. Давайте не будем утверждать категорично. Запишем, что встреченной вами женщине было, скажем, от двадцати пяти до тридцати лет. А может, это вообще был молодой человек? Не подвело ли вас зрение? Давно вы у окулиста обследовались, гражданка? Не злоупотребляете ли алкогольными напитками?»
Теперь о подобном развитии событий можно было только мечтать. Теперь нужно принимать меры. И срочно.
– Так как насчет вознаграждения? – спросила тетка.
В десятый раз? В сотый?
Чакуров сделал строгое лицо и сказал:
– Вначале нужно будет информацию проверить. Если она подтвердится, вы на коне.
– На каком коне? – спросила тетка.
Фамилия ее была Кошкина. Со своими откровенно блядскими глазами в молодости она, должно быть, отбоя не знала от мужиков. Но годы скомкали и перекорежили все, кроме этих жирно подкрашенных глаз, лицо увяло и сморщилось, грудь обвисла, на руках выскочили темные веснушки. «Ей надо лифчик потуже затянуть, а не ресницами накладными хлопать», – подумал Чакуров брезгливо.
Ему еще не исполнилось сорока. Высокий брюнет так называемого атлетического сложения. С подвижными бровями и профилем в виде месяца.
– На том коне, – подмигнул он, – который баксы возит.
На самом деле вознаграждение, если пострадавшие не блефовали, полагалось ему. У Чакурова уже возник план, как установить личность подозреваемой. Во-первых, она была молода, скорее всего, ровесница убитых парней, так что искать ее следовало в их окружении. Опросить всех, наметить круг подозреваемых, устроить очные ставки, вытрясти из них все, что возможно вытрясти. Глядишь, там и мотив всплывет. А пока следовало еще разок порасспрашивать Кошкину. Как правило, при этом всплывают новые детали, потому что подсознание успевает просканировать воспоминания.
– А сейчас, Любовь Викторовна, давайте повторим показания, – заговорил Чакуров. – Итак, вы работаете продавцом в магазине «Березка», где, по вашим словам, остались ночевать ввиду плохих погодных условий. Что заставило вас покинуть магазин под утро и отправиться домой?
– Я ж говорила уже, – недовольно пробурчала Кошкина. – Соседи позвонили, сказали, что Пашка мой к ним скребся, да так на крыльце и прикемарил. А наутро заморозки обещали. Он, скотина такая, застудится, а работать кто будет? Мы и так в долгах, как в шелках.
– Разбудили Пашку? – скучно спросил Чакуров, а сам искоса взглянул на свидетельницу, проверяя, не выдумала ли она причину, не выдаст ли себя.
– Когда я воротилась, он уже домой приполз, – ответила Кошкина, насупившись. – Грязи нанес, что свинья. Вот говорят, алкоголизм людей
