style="font-size:15px;"> Это была беспроигрышная позиция. Под статью об укрывательстве преступников не попадают те, кто молчит из страха перед возмездием.
– Опишите мне эту особу, – попросил Чакуров, прикрывая глаза.
– Описывала уже, – буркнула Кошкина.
– Еще раз, пожалуйста. Может, всплывут мелочи, которых вы не упомянули.
– Ну… Молодая. На голове шапка вязаная. Колпак полосатый, как у буратины.
– Буратино, – машинально поправил Чакуров.
– Я и говорю: буратина. Из-под колпака волосы длинные висят. Вот досюда. – Кошкина отмерила ладонью сантиметров десять ниже плеча. Прямые, темные…
Чакуров, до того жмурившийся, открыл глаза.
– Во сколько первый автобус идет?
– Что? – опешила свидетельница.
– Автобусы когда ходить начинают?
– Со станции выходят в пять с минутами. У нас – в половине шестого.
«Нужно будет наведаться на автовокзалы, – сказал себе Чакуров. – Девица могла уехать в обе стороны. Могла попытаться запутать следы. Полосатая шапка, длинные волосы, светлая куртка, сумка через плечо. Если камеры наблюдения ее зафиксировали, то птичка попалась. Рано или поздно удастся выяснить, куда она с вокзала направилась».
Кошкина продолжала говорить, но он ее почти не слушал. Ничего нового эта жадная дура не вспомнила. И, оттараторив свое, опять завела разговор о вознаграждении.
– Опять двадцать пять! – раздраженно сказал Чакуров. – Сначала преступницу поймать нужно, а потом уже деньги требовать. А у вас, Любовь Викторовна, хвост впереди паровоза получается. Ждите. Сейчас подпишу вам пропуск, и поезжайте домой. С вами свяжутся, если ваши показания окажутся полезными.
– Нашел дуру! – прошипела Кошкина. Глаза ее полыхнули ненавистью. – Думаешь сам приз заграбастать? Не выйдет! Без меня ты девку эту не сыщешь.
– Но-но! – прикрикнул Чакуров и пальцем по столу деревянно пристукнул. – Вы тут не очень-то! Не в бане!
В кабинете стало так тихо, что если бы какая-нибудь весенняя муха проснулась и полетела, то было бы обязательно слышно. Но не пролетела муха. И не выгнал Чакуров зарвавшуюся свидетельницу. Он вдруг понял, что у нее есть козырь на руках. И душа его сладко заныла в предвкушении праздника. В случае удачного раскрытия преступления Чакурова ожидало повышение по службе и моментальное обогащение.
Кошкина встала.
– Раз нам больше говорить не о чем, то я пошла. Выписывайте свой пропуск.
– Сядьте, – он указал на покинутый ею стул.
– Насиделась, хватит.
– Сядь! – рявкнул Чакуров.
Кошкина рухнула на сиденье, вытаращив глаза. Ее рот сделался маленьким и круглым, как будто она коктейль сосала сквозь невидимую трубочку.
– Что там у вас, признавайтесь? – заговорил Чакуров, напустив на себя прежнюю вежливую личину. – Ведь есть что-то, верно? Признайтесь. Без этого вам вознаграждения не видать,
