ным ножом, как только враг захватил отчий дом. Нет, я цеплялась за жизнь и сделала все, чтобы остаться на этом, будь он проклят, свете.
Очень неприглядном свете. Озиралась по сторонам, и сердце в груди болезненно сжималось. Мне бы прикрыть глаза, хватило же уже душевной боли, но нет, упорно смотрела на то, что являла после себя война. Мой взгляд как впитывал еще дымящиеся головни, что остались от крестьянских домов, и печные трубы, теперь устремившиеся ввысь, словно они молились богам и просили наказать тех, кто порушил мирную жизнь. А еще перед глазами стояла картина собственного разграбленного дома. Выломанные двери, огонь и дым, порушенные потолки и груды камней в некогда блиставших чистотой и роскошью залах… много камней. А на них… Боги! Эта картина никогда не сотрется из памяти, могу поклясться. Ведь эти варвары… убили отца.
Чуть прикрой только веки, и вот оно. Папа лежал у основания парадной лестницы. Глаза были открыты и смотрели в небо, виднеющееся сквозь пролом в куполообразном своде. Черты лица заострились, седые волосы разметались, бескровные губы сжаты. На нем был одет парадный камзол. Зачем? Так выказывал почтение смерти? Он же знал, что шел к ней! Не меня, его единственную дочь, защищал до последнего вздоха, а… Будь прокляты древние обычаи! Ведь, следуя им, отец вышел навстречу темной силе. Как только понял, что бой проигран, так и взял тогда кинжал «ортонтар». Священное оружие… им он ударил себя в грудь на глазах у черной массы врагов… Он умер у меня на глазах.
Нет! Это они его убили! Будь прокляты воины князя Тьмы, ненавистного князя Ангрийского! Ох, больно! Нестерпимы картины, что видела в этот роковой день. А еще невыносимее вспоминать, что хотела последовать за отцом, да не дали. Вот уже мелкой змейкой прокралась тогда по порушенной лестнице к распростертому телу рядом с ее основанием, заглянула в помутневшие глаза родителя, дрожащей рукой разжала его безжизненные пальцы, чтобы взять кинжал… и тогда на меня и обрушился ураган. Что-то черное и сильное ударило по рукам и отбросило. Да так, что отлетела и приложилась головой о камни. Когда очнулась, почти всю лестницу затянуло дымом. Горели верхние этажи замка. Там трещало и гудело, а еще слышались крики, то ли сражения между людьми, то ли людей с пламенем. А ко мне по лестнице, будто уходящей в ад, спускались сизые дымные клубы. Тогда попыталась встать, и это удалось. Что было делать дальше? Ноги сами понесли в боковой коридор к храму Рукпи.
Я собиралась стать служительницей богини Плодородия. Сейчас кажется, что это было очень давно, много-много лет тому назад. Ну да, когда на этом свете жил отец. Когда был жив, он противился моему решению. Сколько часов провели за спорами? Как же меня отговаривал! Но вот теперь родитель покинул меня, а я бежала за спасением к Рукпи.
Добежала. Припала к ее ногам. В подвале стояла тишина, ведь через толщи каменных стен не проходили звуки войны. Но дым пожарища медленно и верно начал проникать и сюда. Поэтому мне следовало поторопиться. И я возложила руки на алтарь перед мраморной фигурой богини, вознесла к ней молитву. Со слезами и хрипом в голосе просила указать путь, только Рукпи молчала. Я снова и снова обращалась к ней – бесполезно. А дым уже полез в нос и легкие, заставляя закашляться. Сама, или все же это было веление богини, но начала озираться по сторонам. И тогда уже увидела в нише висящий на крючке длинный хитон. Не знак ли это был?
Оказалось, я очень хотела выжить. Как представила, что через пару минут могла бы здесь задохнуться, так немедленно сбросила дорогое, но перепачканное пылью и сажей, платье и натянула на себя, прямо поверх нижней рубашки, одежду служительницы храма. И еще я знала, ради чего мне стоило выжить. Ради мести. Отец не сам убил себя, его вынудили сделать это. И я догадывалась, кто стал его настоящим убийцей. И глотая слезы вместе с судорожными вдохами, поклялась, что смерть главы Изумрудного дома будет отомщена. Тот самый кинжал, который забрал жизнь отца, пройдет, по моей воле и с помощью моей руки, через черное сердце врага. А «ортонтар» я прихватила. Первое, что сделала, когда очнулась, там под лестницей, так поискала его, нашла и спрятала потом в складках одежды. Он со мной. Ритуальный кинжал перепрятала теперь уже под хитоном.
Вот только плен в мои планы не входил. Я придумала серой неприметной тенью затаиться в развалинах замка. Собиралась высмотреть предводителя варваров, что штурмовали крепостную стену, вырезали наших солдат, разрушили и подожгли мой дом. Захватчики не могли уйти отсюда сразу. Даже не смотря на пожар, пожирающий многое из богатств замка, в этих стенах оставалось еще много поживы. А разве не ради грабежа эта темная сила сюда прихлынула? Вот и решила воспользоваться последующей неразберихой и расслабленностью врага после одержанной победы. А тогда!.. Я бы, словно карающий дух этого дома, прокралась, добралась до главного зла и… вонзила бы в ненавистного врага кинжал, остановила бы биение его черного сердца.
И задумано все было, на мой взгляд, отлично. Так мне казалось. И замок я знала лучше кого бы ни было, и выглядела теперь совсем не как дочь главы Изумрудного дома. Я постаралась максимально походить на простолюдинку, отданную в монастырь ордена Рукпи. Хитон этому отлично способствовал.
