что же с тобой делать? – вот так в лоб и спросил, стоило только порог переступить в его покои.
Просторная была та комната, куда привел меня Ингвар. Он остановился около очень большого камина, и все же тот занимал меньше трети стены. По случаю лета очаг не топился, только поленья подготовили и сложили рядом пирамидой. Отметила все это и устремила глаза на хозяина. А мужчина смерил меня странным взглядом, сложил руки на широкой груди и принялся молча выжидать чего-то.
– Ну?!
До меня дошло, что возможно желал, чтобы я начала вымаливать особую милость. Например, встала бы перед ним на колени? Расплакалась? Простирала к нему руки в униженной позе? Такие вот мысли черными летучими мышами замельтешили в голове. И правильно, я же сама высказалась за то, чтобы мне не ставили клеймо. А это было невиданным делом для Ангрии, как оказалось. Здесь все рабы, люди захваченные в боевых походах и рожденные от местных невольников, имели метки. И вот за такое исключение из правил, если мне его все же сделают, по всему следовало расплатиться. Вот только… как же было встать на колени? Это же значило признать чужую власть…
– И что ты замерла столбом?
Его голос распугал те мысли, заставил меня вздрогнуть, но он и навел на новые. А что, если… что?.. Я же отслужу. Я же действительно имела признание, как лучшая вышивальщица и кружевница, среди девушек нашего Изумрудного рода. Я, ари Ингрид, дочь самого главы клана, и украсила бы дом этого варвара. Разве такое стоит мало? Дева, родовитее его, собственными руками убрала бы красиво вот эту комнату, к примеру. Здесь же все серо. Каменные стены. Шкуры на полу, шкуры на стенах. Волчьи, кажется. Большая серебристая шкура лежала и на широченном ложе варвара. Стоп! Где? На кровати? Он привел меня в свою спальню? Как это?..
– Чего ты вдруг испугалась?
Когда только успел подойти? Стоял же около камина, а потом, один миг, и уже вот он, рядом. Я же невольно попятилась. Так вышло, что к шкуре на постели.
– То такая смелая была… резвая…
Что это его голос так разительно изменился? Раньше был таким… командным, а то вдруг сделался глухим, зашелестел, будто змей ко мне подкрадывался. Не к добру! А далее Ингвар еще поднял руку и поднес ее к моему лицу. Что хотел сделать, не поняла, потому что дернулась и отвернула голову. Мне захотелось еще и отступить от него, очень хотелось, вот только некуда оказалось, край кровати тогда уткнулся бы в ногу.
– Я просила вас… – слова давались немыслимо трудно, потому что с дыханием что-то случилось, и в горле запершило, настолько, что получился хрип какой-то, а не мой обычный голос. – И сейчас очень прошу… не клеймите меня… пожалуйста!
Вот зачем он принялся трогать мою шею? Кто дал ему право?! Ах, да… мне надо не забывать о своем новом положении. Здесь он хозяин, а я раба, но все же…
– Я смогу отблагодарить за это! – стоп, помнить о смирении, а значит унять жар, если не внутренний, то внешний.
И в глаза бы ему еще взглянуть.
