из болота и идем обратно в город, и мир вокруг кажется черно-серым, хотя солнце палит вовсю. Даже Манчи всю дорогу молчит. Мой Шум бурлит и пенится, точно котелок на огне, пока я наконец не останавливаюсь, чтобы взять себя в руки.
На свете не бывает тишины. Тишины нет даже во сне, даже когда ты остаешься один.
«Меня зовут Тодд Хьюитт, – думаю я про себя с закрытыми глазами. – Мне двенадцать лет и двенадцать месяцев. Я живу в Прентисстауне, планета Новый свет. Ровно через месяц я стану мужчиной».
Этому фокусу меня научил Бен – помогает угомонить свой Шум. Закрываешь глаза и ясно, четко произносишь, кто ты такой. Потому что в Шуме об этом как-то забываешь.
Я Тодд Хьюитт.
– Тодд Хьюитт, – бормочет Манчи себе под нос, шагая рядом.
Я делаю глубокий вдох и открываю глаза.
Да, вот кто я. Тодд Хьюитт.
Мы идем прочь от болота и реки, по диким полям на холме к небольшой гряде в южной части города, где раньше была школа – бесполезное и никому не нужное учреждение. До того как я родился, мальчики получали образование дома, их учили мамы, а потом, когда остались только мальчики и мужчины, нам просто включали обучающие модули по визорам, пока мэр Прентисс не запретил и такую учебу, заявив, что она «оказывает разрушительное влияние на дисциплину разума».
У мэра Прентисса, видите ли, на все есть своя точка зрения.
Целых полгода все мальчики собирались в здании на отшибе города, подальше от основного Шума, где старый грустный мистер Ройял пытался вложить в наши головы хоть какие-то знания. Бесполезное занятие. Чему можно научить в комнате, полной детского Шума? А уж контрольную и подавно нельзя провести. Ты все равно сдуешь у соседа, даже если не хочешь – а хотели все.
И тогда мэр Прентисс решил сжечь все книги до единой, даже те, что хранились дома, потому что книги тоже оказывали разрушительное влияние, а мистер Ройял, добрый человек, обозлившийся от того, что пил виски прямо на уроке, взял ружье и покончил с собой – так пришел конец и моей учебе.
Остальному меня научил Бен. Чинить технику, готовить еду, шить, штопать, возделывать землю и всякое такое. Но в основном выживанию: как охотиться, отличать съедобные фрукты от ядовитых, определять стороны света по лунам, пользоваться ножом, ружьем, лечебными снадобьями и как угомонить свой Шум, если очень надо.
Он хотел научить меня читать и писать, но мэр Прентисс уловил это в моем Шуме и на целую неделю бросил Бена в тюрьму. Так я и не узнал грамоту. Мне еще многому надо научиться, а дел на ферме целая прорва – выживать-то еле успеваешь. Словом, читать я так и не научился.
Ну и пусть. Книг в Прентисстауне никто писать не собирается.
Мы с Манчи проходим мимо школы, взбираемся на маленькую гряду и смотрим на север: впереди наш городок. Не то чтоб от него много осталось. Один магазин (раньше было два). Один паб (раньше было два). Одна клиника, одна тюрьма, одна неработающая заправка, один большой дом – мэра, – один полицейский участок. Церковь. Одна коротенькая улица, пролегающая через центр города; давным-давно
