выслушав, расхохотался и молвил:
– А видитеся в мыленке?
Я спросила: «Почему он сие думает?»
Потому, дескать, что дни с четыре в окошке огонь виден был попозже обыкновенного. Потом прибавил: «Видно было и вчерась, что условленность отнюдь не казать в людях согласия меж вами, и сие весьма хорошо» [2].
Екатерина рассказала об этом своему возлюбленному, и, наверное, они посмеялись над этим, как два непослушных ребенка, которым нравится шокировать взрослых. Но в шутках Алексея Орлова всегда было что-то угрожающее.
Помимо занятий любовью и смеха в бане Потёмкин сразу предложил свою помощь Екатерине в вопросах Русско-турецкой войны и Пугачевского восстания. Оба политика часто обсуждали, как разыграть свою партию. «Прощай, брат, – говорит она ему, – веди себя при людях умненько, и так, чтоб прямо никто сказать не мог, чего у нас на уме, чего нету» [3]. Тем не менее с Потёмкиным она чувствовала себя в безопасности, ведь он давал ей понять, что возможно все, что все ее честолюбивые мечты достижимы и что любые сиюминутные проблемы можно решить.
Из-за Потёмкина на Екатерину оказывали давление. В начале марта неизвестные, но могущественные придворные, включая кого-то, кого называли Аптекарь (вероятно, это был Панин или Орлов), посоветовали Екатерине избавиться от Потёмкина: «Был у меня тот, которого Аптекарем назвал ‹…› Хотел мне доказать неистовство моих с тобою поступков и, наконец, тем окончил, что станет тебя для славы моей уговаривать тебя ехать в армию, в чем я с ним согласилась. Они все всячески снаружи станут говорить мне нравоучения ‹…› Я же ни в чем не призналась, но и не отговорилась, так чтоб [не] могли пенять, что я солгала». Однако письма демонстрируют, что Потёмкин и Екатерина были единодушны в политических вопросах: «Одним словом, многое множество имею тебе сказать, а наипаче похожего на то, что говорила между двенадцатого и второго часа вчера, но не знаю, во вчерашнем ли ты расположении и соответствуют ли часто твои слова так мало делу, как в сии последние сутки. Ибо все ты твердил, что прийдешь, а не пришел. ‹…› Всякий час об тебе думаю. Ахти, какое долгое письмо намарала. Виновата, позабыла, что ты их не любишь. Впредь не стану» [4].
Екатерина старалась предотвратить конфликт с Орловыми: «…одного прошу не делать: не вредить и не стараться вредить Кн[язю] Ор[лову] в моих мыслях, ибо я сие почту за неблагодарность с твоей стороны. Нет человека, которого он более мне хвалил и, по видимому мне, более любил и в прежнее время и ныне до самого приезда твоего, как тебя. А естьли он свои пороки имеет, то ни тебе, ни мне непригоже их расценить и разславить. Он тебя любит, а мне оне друзья, и я с ними не расстанусь» [5].
Теперь Потёмкин требовал для себя места в правительстве. Самыми важными тогда были военное и внешнеполитическое ведомства. Поскольку Потёмкин вернулся с Дуная героем войны, он, разумеется, выбрал военное. Уже пятого марта 1774 года, через неделю после назначения генерал-адъютантом, Екатерина направила Захару Чернышеву, президенту Военной коллегии и союзнику Орловых, приказы через Потёмкина [6]. Пугачевское восстание, как и
