Гаврош, или Поэты не пьют американо. Валерий Олегович Городецкий

      – Конечно слыхал – это ж раннее – кивнул я.

      – Так вот, сегодня я включила «Свободу», сходя на платформу на «Чернышевской», и закончила ее слушать на «Пушкинской». Потом я зашла на эскалатор, поднялась вверх, и подошла к стеклянной двери продуктового магазина.

      – Так, и что? – опять спросил я.

      – А то, что дверь была закрыта. И открыли ее только через пять минут, когда наступило 15–00. Я подошла к двери, она была закрыта. Тогда я посмотрела на часы, и вот тогда я действительно удивилась, потому что на них было 14–55. И через 5 минут продуктовый открыли.

      – Я, кажется, понял – сказал я, – вас препод просто раньше отпустил.

      – Нет, у нас звонок, и он прозвенел как обычно! – отрезала Галя.

      – Слушай, а почему я встретил тебя на Чернышевской? – спросил я.

      – Потому что я провожу эксперимент, – ответила Галя.

      – Какой? – удивился я.

      – Езжу туда-сюда, от Пушкинской до Чернышевской, в плеере и без плеера.

      – И что? – спросил снова я.

      – Со «Свободой» доезжаю за 10 минут, без «Свободы» за 15.

      – Да ладно, – не поверил я.

      – Правда, хочешь проверим? – ответила Галя.

      – Давай, погнали, – решился я.

      – Мы встали на эскалатор, Галя подготовила плеер и когда мы вошли на платформу нажала Play.

      На «Свободе» меня с тех пор всегда вышибает сразу. Гитара простая, запись плохая, но что-то в ней есть, что-то, берущее… не за душу нет, за душу – это слишком мелко. Свобода берет тебя сразу за шкирку и вдруг ты взлетаешь как на аттракционе в Диво-острове под небеса, и невесомость вдруг со всей невероятной очевидностью показывает тебе, что ты жил от нее до нее, а то, что было между, почти не имеет значения, а если и имеет, то это то, строил ли ты из этого «между» трамплин туда, куда давно собирался и не мог вернуться, или бил баклуши, притворяясь, что эта очами видимая невероятность, в которую ты когда-то вообще не верил и есть «данная тебе в ощущениях»…