попросила отпустить тебя и не мешать вам. «Он тебя уже давно не любит!» – Аня усмехается. – Представляешь, что мне пришлось пережить? Ты измазал меня дерьмом! Еще и в такой момент – когда я потеряла своих родителей и осталась совсем одна.
На последних словах голос её начинает дрожать и на глаза наворачиваются слезы.
– Когда это случилось?
– Неважно, – с безразличием отвечает Аня, утирая лицо.
– Важно… Это случилось до того, как ты забеременела?
– Да.
– Отлично, – усмехаюсь я. – Зная это, ты все равно забеременела. Получается специально, не так ли?
Анин рот от удивления приоткрывается и застывает, кровь приливает к её лицу. Она смеётся.
Смех этот звучит искренне, но вскоре я убеждаюсь, что это самая натуральная истерика.
Зачем Полина ей всё рассказала?
Это самый глупый и необдуманный поступок, который можно вообразить. Мы ведь тысячу раз говорили с ней обо всём. Она знала, насколько это для меня важно – обставить всё тихо и по уму.
Девчонка… Чего ты от неё ждал? Ей ведь всего-то двадцать два.
– Ребенок ничего не меняет – уверяет меня Аня, опустив руку на живот. – Если мы выйдем отсюда, ты можешь сразу подавать на развод и бежать к своей любимой Полиночке. Я воспитаю его сама, не парься. От тебя нужно одно – проявить характер и попробовать вытащить нас отсюда. Соверши для нашей пока еще официально существующей семьи последний подвиг.
Каждое слово, произносимое Аней, звучит нагло, цинично и я всё больше перестаю её узнавать. Всегда воспринимал свою жену как хрупкую, чересчур ранимую, остро от меня зависящую и материально, и эмоционально, и физически… И вот внезапно передо мной предстает другая её версия – сильная, собранная, озлобленная. Человек, полный решимости противостоять и идти до самого конца.
Это на неё смена обстановки так повлияла?
Опираясь о стену, медленно встаю. Сжимаю в кулаки грязные взмокшие руки, но сил не хватает и на это.
В бессилии что-либо изменить или хотя бы временно спрятаться от всего этого безумия, закрываю глаза.
В памяти вырисовывается номер нашего любимого с Полиной отеля на двадцать шестом этаже – в нем мы как раз и провели последнюю совместную ночь. Это случилось перед той хлопотной ночкой на работе, после которой мы и поехали на этот чертов Иссык-Куль, на эту чертову свадьбу по этой чертовой дороге.
Внизу тысячами ярких огней мерцает ночной город, далеко внизу беззвучно пятнами плывут автомобили, утопая в потоке неспешного ночного траффика. Я стою у окна и смотрю на звёзды, предвкушая ближайшие несколько часов в постели с дикой кошкой, которую буду снова укрощать.
Терпкое послевкусие чиваса вперемешку с дымом сигарет приятно горчит, грудь наливается теплом, а её парфюм… Не описать словами этот волшебный запах.
Он пробуждает в душе былую страсть, мечты и самые потаённые фантазии. Заставляет трепетать
