трудом Ольга разглядела в толпе знакомые черты лица. Она вмиг посерьезнела, разволновалась и закричала:
– Юра!
Секретарь обернулся на нее. Она виновато произнесла:
– Это я не вам.
В этот момент из одного клубка показалась озорная вихрастая голова. Парень смотрел на Ольгу с теплотой и нежностью, и секретарь – человек от природы очень проницательный – понял, что именно личность тезки она скрыла при ответе на его вопрос. Предпочитая не останавливаться возле дерущихся, секретарь увел ее, а по дороге прочитал мораль.
– Я понял, – говорил он, – что это и есть твой воздыхатель. Только ты ему скажи, что драться для советского человека – последнее дело. Нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить на словах.
– Да вы… ты знаешь, он бы никогда не полез, если бы не увидел какой– то несправедливости. Значит, что– то они такое натворили, что решил он их проучить.
– Так не учат! Если видишь, что кто– то ведет себя неподобающим образом, на это есть соответствующие инстанции. Местком, партия, учителя, наконец. Скажи кому следует и все, иди по своим делам. А если вот так решать проблемы – недалеко и до исключения.
Ольга промолчала. Ей нечего было возразить. А вот секретарь призадумался. Девушка была видная, но – он читал об этом в книжках – девушки часто любят хулиганов. Значит, надо было от него избавиться. Уже на следующий день он отправился к директору школы и сообщил ему об увиденной драке и о том, что участника ее по имени Юрий не следует держать среди достойных учеников. Директор упрямился, говорил, что он почти отличник и что в тот раз только лишь заступился за четвероклассников, которых обижали старшие школьники, но все же пообещал рассмотреть вопрос об исключении на ближайшем же педсовете.
Поняв, что плацдарм для активных действий расчищен, секретарь «случайно» встретился с Ольгой и упросил ее пойти с ним на свидание. Уж как она брыкалась, не хотела, отказывалась, но потом все же согласилась. А вечером, когда домашние улеглись, и она осталась в одной комнате с младшей сестрой Наталкой, решила посоветоваться с ней касательно сложного выбора между двумя мужчинами, перед которым ее неумолимо ставила жизнь. А той и говорить ничего не надо было – за прошедшие пару дней она уже, как писал Константин Симонов, «знала все, хоть ничего не знала» о сложностях в личной жизни сестры.
– Юрка– то он хороший, что там говорить, вот только…
– Что? – напряглась сестра.
– Нельзя таким открытым быть, как он.
– А каким же надо быть?
– Похитрее немного.
– Как тот? Старый?
– Да брось ты, – отмахивалась Ольга. – Он вовсе не старый. Это ты можешь звать его Юрием Владимировичем, а для меня он такой же Юра, только постарше. Постарше – значит поумнее. Может, нет и ничего плохого в том, что он такой опытный и взрослый. Значит, ошибок не допустит там, где Юрка запросто
