герцогиня, выступала против того, чтобы бросить в объятия грубого, подозрительного, развратного и деспотичного короля свою простодушную и добросердечную дочь. Сама Анна, проявлявшая живой интерес к политической деятельности брата, надеялась, что «покорное послушание и смиренная кротость» одержат верх над порочными наклонностями Генриха.
Анна вместе со своими двумя сестрами получила строгое религиозное воспитание, но светское было очень ограниченным: она писала и читала лишь по-немецки, не играла на музыкальных инструментах и не ведала, что есть премудрости поведения в изысканном обществе. Надо сказать, короля предупреждали о том, что «хотя она и получила хорошее образование, но в Германии не заботятся обучать высокородных дам изящным светским искусствам и тонкостям обхождения». Однако Генрих жаждал обзавестись новой супругой как можно скорее, а велеречивые отчеты английского дипломата рисовали раз от раза все более льстиво приукрашенный портрет невесты: «Она затмевает герцогиню Миланскую так же, как златое солнце серебряную луну. Все восхваляют ее добродетели: ее благовоспитанность, ее стыдливость, кои ясно выказывают благостные выражения ее лика». Эти слова вроде бы подтверждались портретом Анны, написанным художником Гансом Гольбейном Младшим. Невеста была не из бедных: за ней давали приданое в 100 000 золотых гульденов, причем 40 000 выплачивались в день венчания, а прочее – в течение нескольких последующих лет. Это было не так уж плохо для английской казны, истощенной неумеренным мотовством короля и Анны Болейн, также не знавшей удержу своим прихотям.
Так что в ноябре был подписан брачный контракт, и Анна отправилась в путь в сопровождении свиты из 263 персон и 238 лошадей. В Кале, которое тогда еще принадлежало Англии, ее встретили со всеми королевскими почестями, но из-за плохой погоды отплытие состоялось лишь 27 декабря. Сгоравший от нетерпения Генрих в сопровождении всего нескольких дворян, закутанных в плащи с капюшонами, поспешил навстречу своей невесте, которую разместили во дворце епископа в Рочестере. Все было представлено так, будто от короля привезли новогодний подарок. Захваченная врасплох Анна с перепугу потеряла дар речи – она вообразила, что ее хотят похитить, – не узнала короля и, придя в себя, пролепетала нечто невразумительное, поскольку не знала ни слова по-английски. Уже первая встреча разочаровала Генриха: он нашел Анну неказистой и угрюмой. Король удалился со своей свитой, чтобы потом явиться к невесте в полном блеске своего величия. Теперь Анна смущенно низко присела перед ним и произнесла подобающие случаю слова приветствия, но будущий супруг тут же заявил Кромвелю, автору этой затеи:
– Она мне не люба.
Кое-кто уверял, что с его языка сорвалось совсем уж неприличное словосочетание «фландрская кобыла». Кое-кто писал, что король выразился более обтекаемо:
– Можете говорить, что хотите, но она нехороша собой. Она добрая и порядочная, но не более.
Французский
