style="font-size:15px;"> – Я слогу не обучен, да зато чиста во мне вода! А вот тебе грозит беда! Твоя наложница Шэси (о том у всякого спроси) змеи коварней и лисы!
– Не смей хаять мою дорогую подругу! – рассердился государь. – Не то велю разбить тебя молотками на куски и пустить на мелкую монету!
– Да хоть расплавь меня и вылей плавленое золото в свиной ров, – сердито зажужжал таз, – а я все равно должен сказать тебе правду! Ты думаешь, владыка, что наложница Шэси самолично вышила тебе прекрасное панно и смастерила игрушечный садик с пляшущей куклой? Ха-ха-ха, легковерный! Лживая женщина не способна к рукоделью, так говорят мудрейшие. Эти дары сделала и передала тебе через верховного евнуха одна из твоих наложниц по имени Нэнхун из рода князей Жучжу. Но верховный евнух вступил в сговор с твоей драгоценной наложницей и обстряпал дело так, будто это Шэси приготовила тебе дары, дабы добиться твоего расположения. Обман и в малом обман, верно, государь?
– Верно, – сказал озадаченный император. – Но с какой стати мне доверять словам какого-то таза?
– Поверь хоть тазу, потому что твои приближенные лживы и корыстны! – зазвенела чудесная посудина. – Послушайся моего совета: сегодня же вели подать тебе те вещи, что якобы сделала в подарок Шэси. Прикажи отпороть у панно нижнюю бахрому, а в игрушечном саду коснись бутона лотоса, плавающего в пруду. Тогда, может быть, у тебя откроются глаза и ты поймешь, кто истинно предан тебе всем сердцем, а кто лжет и лишь добивается власти и славы.
Таз замолк.
– Больше ты ничего не скажешь? – спросил посудину Жоа-дин.
Таз молчал. Взволнованный и растерянный император кое-как совершил омовение и облачился в повседневные одежды. Затем, взяв с собой вернейшего из слуг, он прошел в государственную сокровищницу, где хранились злополучные дары панно и игрушечный сад.
В сокровищнице император взял драгоценный кинжал и, приказав расстелить перед собой вышитое панно, собственноручно отпорол у него нижнюю бахрому. И выяснилось, не зря владыка Жоа-дин послушался совета умывального таза! Под бахромой на ткани мелко и аккуратно была вышита следующая надпись: «Сделала императорская наложница Нэнхун в месяц Благоухающего Жасмина с пожеланиями долгих дней и благополучия возлюбленному владыке Яшмовой Империи». Жоа-дин молча нахмурил свои густые, почти сросшиеся над переносицей брови. Приказал подать игрушечный садик. Действительно, на зеркальном прудике крепился пышный бутон лотоса. Император коснулся его своим длинным ногтем, и бутон раскрылся. Тут оказалось, что в бутоне хранился крохотный свиток. Император развернул его и прочел:
«Да умножится радость возлюбленного владыки Жоа-дина! Его верная раба, наложница Нэнхун, сделала этот садик, чтобы позабавить взор господина Пренебесного – Селения».
Император весь обратился в грозу и ярость. Его обманули, провели! Во дворце подняло голову коварство! Да, Шэси прекрасна ликом и телом, искусна в любви, но она добилась благорасположения императора нечестным путем!
– Лицемерная! – пробормотал
