так страшно шатается! Это потому, что у меня колени дрожат?
– Нет.
– Больше всего на свете я хочу лечь и уползти. Можно?
– Нет, – обрубила Утя. С ее шеи отъевшимися питонами свисали несколько длинных кусков каната. И еще парочка канатов-питонов обматывала пояс. – Сейчас мне нужна твоя помощь. Поможешь – ползи куда хочешь.
– Ты его заколдуешь? Скажи, что ты его заколдуешь! – потребовала Мыша.
– Непременно! – заверила Утя. – На каждое щупальце наложу по заклятью! Он у меня пошевелиться не сможет! План такой: пока я колдую, ты его отвлекаешь…
– Как? Как я его отвлекаю?!
– Да не знаю я как! Кричи, танцуй, пали из пушек! Хоть песни пой!
Из воды гигантским лассо вздымалось новое щупальце, готовясь заарканить корабль, как сбежавшую лошадь.
– Я не смогу!!! – закрывая лапами глаза, взывала рыжая мелочь. – Я трусиха! С рождения!
– Ты сейчас чего больше хочешь: выжить или сохранить статус-кво?
С криком «держись, кальмар-переросток!» Утя бросилась в воду.
Когда Мыша открыла глаза, уродливое щупальце уже обвивало мачту, пытаясь опрокинуть добычу. Корабль дал крен, Мыша шмякнулась, крепко зажмурилась и воткнула в палубу кинжал. На прогнивших досках оставались длинные следы кинжала и четырех когтей.
Мыша подвывала от горя. Ее хрупкий мирок тоже кренился и даже слегка обрушился. Рыжей малышке казалось, если соблюдать нехитрые правила: не врать, не кусаться, помогать другим и не злиться, – вырастет невидимый купол, оберегающий от напастей. И вот – полюбуйтесь: гигантский кальмар, розовато-лиловый до тошноты, с противными сизыми присосками, нападает на их корабль в первый день ее путешествия! Да где вообще справедливость-то?!
В следующее мгновение Мыша обнаружила себя вцепившейся в жуткое щупальце.
– Я была хорошей, хорошей девочкой! – кричала Мыша, оттяпывая кинжалом его кончик. – Слышишь, морское чудовище! Нельзя есть хороших девочек!
На каждое слово «хорошая» очередной взмах кинжала укорачивал кальмара еще на несколько дюймов.
Мыша орала во всю глотку.
От потока воздуха, который этот комок рыжей шерсти выдувал из легких, барабанные перепонки врагов могли бы вибрировать со скоростью в двенадцать узлов, трещать и лопаться. Но кальмар был глух от рождения – не было у него никаких ушей. В тех местах, где у любого растут пушистые ушки, у морского урода зияли дырки. Как в них все на самом деле устроено: есть ли внутри перепонки и лабиринты или же это вентиляционное отверстие насквозь, – никому не известно.
В качестве компенсации природа наделила кальмара большими глазами – ими он оторопело взирал на бесноватого котенка. В соревновании по рубке моллюсков, будь здесь другие ножи и кальмары, Мыша шла на медаль: чудище еще только хлопало глазами, а от его щупальца-ветки остался лишь розовый сук.
– Кис-Ки-Сэй
