Я бы хотела, чтобы вы это преодолели.
– Я умоляю тебя. Всем сердцем. Не выходи за него. – Он драматично обнял ее. – Вместо этого выходи за меня.
– Ты безработный. – Она оттолкнула его.
– Нет уж. У меня лучший работодатель в городе – ты. А он опаздывает, не так ли? Мерзавец. Что это за мужчина, который опаздывает на собственную помолвку?
– Мужчина, который застрял в пробке из аэропорта. – Оливия подошла к окну и посмотрела вниз, на улицу, на авеню, настолько запруженную такси, что это напоминало желтую реку. – И никто больше не говорит «мерзавец». Не ругай его, Фредди.
– Прости, ты права. Плохой Фредди. Плохой. – Он сделал движение, словно бичевал себя. – Это просто потому, что я не хочу, чтобы тебе сделали больно.
Снова. Он не сказал этого вслух, но слово повисло в тишине между ними.
– Я в порядке. Рэнд нисколько не похож на… – Она боролась с эмоциональной бурей в душе. – Нет. Я не должна этого говорить. Я не хочу даже упоминать их.
Оливия вздрогнула. Проблема была в том, что она не могла убежать от собственной жизни. Факт состоял в том, что она уже была обручена и ее бросили два раза, и это стало такой же частью ее, как ее серые глаза и седьмой размер ноги[6]. В кругу ее друзей ее неудачи с мужчинами были чем-то, о чем принято шутить, как в старые добрые времена, когда они подшучивали над ее весом. И точно так же, как в старые добрые времена, Оливия смеялась вместе с ними, истекая кровью внутри.
– Умная девочка, – сказал Фредди. – Рэнд Уитни плох в своем роде, не так, как другие.
– О, ты становишься мелодраматичным.
– Он совсем не подходит тебе, солнышко.
– Знаешь что? – сказала она. – Мне это не нравится.
– Ты не можешь уволить меня. Ты меня не нанимала.
Она нетерпеливо притопнула.
– В случае если ты не понял, я хочу, чтобы ты ушел.
– В случае если ты не поняла, я пытаюсь заставить тебя бросить Рэнда.
Они смотрели друг на друга, и струна их дружбы дрожала между ними. Они встретились как студенты в Колумбии и с тех пор были лучшими друзьями. Они даже сделали одинаковые татуировки в ночь перед выпускным, хлебнув для мужества из бутылки «Саузен комфорт» вместе с Догджем, татуировщиком, нарисовав по бабочке на своих спинах: голубую – Фредди и розовую – Оливии. Фредди не знал старую, толстую, несчастную Оливию. Он верил, что она всегда была ошеломительной. Это была одна из любимых ее мыслей.
Бормоча предостережения и внушающие ужас предсказания между вздохами, он стащил с себя фартук, вытащил тряпку и ушел. Оливия сложила вещи для уборки, вытащила мобильник и проверила сообщения. Последнее, что Рэнд мог сделать, это дать ей знать, что он задерживается. Но если он был в самолете, он не мог сделать этого, разве не так?
Конечно, она могла позвонить в аэропорт, выяснить, прибыл ли его самолет, но она не знала номера его рейса. Что она за девушка, если не знает номера рейса своего бойфренда?
Соответствует тридцать шестому номеру в России.
