из дома по направлению к монастырю братства крестоносцев, пробежал по галерее к ее келье и резко распахнул дверь.
Пусто. Айдан пересек трапезную и вышел на улицу. Он оказался прав. Вдали он увидел Пиппу, спешившую по обрамленной деревьями широкой дороге в направлении Вудроф-Лейн и вселявшему суеверный ужас району вокруг Тауэр-Хилл. Вырвавшийся на свободу ветер шевелил переплетенные кроны каштанов. Облака медленно наплывали и сгущались, погружая все вокруг в темноту. Он вздохнул. В воздухе пахло надвигающимся дождем, доносились слабые раскаты далекого грома. Где-то опять сверкнула молния.
Она прибавила ходу и уже почти бежала.
«Обернись, – мысленно обратился он к девушке. – Обернись, посмотри на меня».
Но вместо этого Пиппа приподняла юбки и побежала.
С того места, где стоял Айдан, казалось, будто рука Господа распорола облака и ниспослала пучок огня вниз, на землю, чтобы уничтожить сердце Лондона. Раскаты грома создавали впечатление, что раскалывается земля. Тучи как будто прорвало, и начался дождь.
Не раздумывая ни секунды, он рванулся в самую гущу разбушевавшейся стихии. Дождь швырял в него огромные холодные капли, тяжелые серые тучи снова рассекла молния. Он прикрыл глаза от ливня рукой и начал всматриваться в пропитанные водой сумерки. Канава посреди улицы уже переполнилась и превратилась в полноводный поток, наполненный нечистотами большого города.
Тут и там люди искали укрытия, но темень поглотила Пиппу. Он громко позвал ее по имени. Буря заглушала его голос. Рыча проклятия, он начал методичные поиски по обеим сторонам дороги, в переулках, что попадались ему на пути, удаляясь то южнее к реке, то западнее – в сторону собора Святого Павла.
Буря нарастала, ветер мешал идти, рвал одежду. Утопая по колено в грязи, он продолжал поиски.
Он углубился уже далеко на запад, выкрикивая ее имя и проглядывая все улочки.
На какой-то мрачного вида улице ветер сорвал со стены дома поблекшую рисованную вывеску. Вывеска ударилась в дверь, ведущую в подвал, затем отлетела куда-то в сторону и застряла на куче древесных опилок.
Айдан услышал слабый приглушенный плач. С нахлынувшей надеждой он отодвинул вывеску и расшвырял опилки.
Там сидела Пиппа, уткнув подбородок в колени и сжав голову руками. Опять грянул гром, она вздрогнула, словно ее ударили хлыстом.
– Пиппа. – Он тронул ее за трясущееся плечо. Она вскрикнула и подняла голову.
Сердце Айдана забилось. Ее застывшее от ужаса лицо, залитое дождем и слезами, казалось белым в сумраке бури. Страх ослепил ее, она его не узнавала. Такой взгляд, полный безумного ужаса, он видел только раз в жизни: на лице своего отца перед самой смертью.
– Пиппа, очнись, с тобою все в порядке?
Она не отозвалась на свое имя, но пробубнила что-то неразборчивое. Бессмысленный бред или она говорила на другом языке?
Потрясенный, он схватил девушку в охапку, прикрыт своим плащом
