на много ярдов, камни, вертясь, летели через изгородь, из-под копыт лошади вырывались искры, видные даже при дневном свете. Прямая дорога перед ними словно расширялась, насыпи по сторонам раздвигались, как концы расщепленной палки, и проносились мимо.
Ветер продувал насквозь белое муслиновое платье Тэсс, а вымытые ее волосы развевались за спиной. Она решила скрыть свой страх, но схватила д’Эрбервилля за руку, державшую вожжи.
– Отпустите руку! Нас может вышвырнуть, если вы будете это делать! Обнимите меня за талию.
Она обхватила его за талию, и так они спустились к подножию холма.
– Слава богу, целы, несмотря на ваше безумство! – сказала она; лицо ее пылало.
– Тэсс, фи! Вы сердитесь! – отозвался д’Эрбервилль.
– Я правду говорю.
– А как вы неблагодарны – перестали за меня держаться, как только почувствовали себя в безопасности!
Она не думала о том, что делает, когда помимо своей воли уцепилась за него; ей было все равно, мужчина это или женщина, палка или камень. Теперь, опомнившись, она ничего не сказала и продолжала хранить молчание, пока они не поднялись на вершину следующего холма.
– Ну вот, еще разок! – сказал д’Эрбервилль.
– Нет! – воскликнула Тэсс. – Прошу вас, сэр, будьте благоразумнее.
– Но когда люди оказываются на вершине одного из высочайших холмов в графстве, надо же им спуститься вниз, – возразил Алек.
Он ослабил вожжи, и снова они понеслись. Когда их начало швырять из стороны в сторону, д’Эрбервилль повернулся к ней и сказал с шутливой насмешкой:
– Ну-ка, красотка моя, обнимите меня за талию, как раньше.
– Ни за что! – с независимым видом отозвалась Тэсс и старалась удержаться, не прикасаясь к нему.
– Позвольте мне хоть разок поцеловать вас в губки, Тэсс, или хотя бы в эту разгоревшуюся щечку, и я остановлю лошадь, честное слово, остановлю!
Тэсс в безграничном удивлении отодвинулась как можно дальше. Тогда он снова погнал лошадь, и кабриолет стал раскачиваться еще сильнее.
– А без этого не остановитесь? – в отчаянии крикнула она наконец, и взгляд ее больших глаз напоминал взгляд дикого зверька. Напрасно мать наряжала ее – это привело к печальным последствиям.
– Не остановлюсь, дорогая Тэсс, – ответил он.
– Не знаю… Ну, хорошо, мне все равно! – тоскливо выговорила она.
Он натянул вожжи и, когда лошадь замедлила шаг, хотел было запечатлеть поцелуй на щеке Тэсс, но инстинктивная стыдливость заставила девушку отпрянуть. В руках он держал вожжи и не мог предупредить этот маневр.
– Черт возьми, теперь мы оба сломаем шею! – выругался ее капризный и пылкий спутник. – Так вот как вы держите слово, маленькая колдунья!
– Ну, хорошо, – сказала Тэсс. – Я не пошевельнусь, раз вы настаиваете! Но… я думала, вы будете добры ко мне, защитите меня… как родственник.
– К черту родственника!
