жизни красотою оттеня,Достоинствами, что не перечесть,
Не ровня мне, но приняла меня
Она, как крест свой и таким, как есть.
И не боясь трудов, невзгод и мук,
Пока искал я истину в вине,
Теплом и лаской где души, где рук,
Вернула мной потерянное мне.
Чтоб перестали мы смотреть поврозь,
Чтоб нас у нас никто не мог отнять,
И даже невозможное сбылось,
О чём просила пред всевышним мать.
Не всем же жить в столичных городах,
Ходить на Эсмеральду и футбол,
Тогда как фруктами мой дом насквозь пропах,
И я себя в трудах своих нашёл.
Хотя, как прежде, прост и нелюдим
В сравнении с друзьями, что умны,
При власти, на виду, и, как один,
Уже по паре раз разведены.
Им собственное мнение – закон,
Им не принять, что люди говорят:
«Любой мужчина счастлив, если он
На настоящей женщине женат».
Е
«Евреи – обычные грешные люди…»
Евреи – обычные грешные люди,
Пусть даже когда-то и жил Илия,
А те, что сегодня – и в лести, и в блуде,
Не лучше, не хуже, чем ты или я.
По виду очкарика-интеллигенты,
Ваятели, книжники, бухгалтера,
Свидетели, зрители и абоненты,
По сути, как ты или я – фраера.
Но есть пострашнее воров и бандитов
Из этой, довольно приличной, среды
Отдельные выходцы, скажем открыто,
Кого на Руси называли «жиды».
Не дай вам господь повстречаться с такими,
Такой, если с ним заведёте дела,
Введёт в искушенье, заманит и кинет,
Разув и раздев, почитай, догола.
И скроется в местности, звавшейся Истов,
Откуда нет выдачи ни для кого,
Где мёртвое море и центр сионистов,
О ком я не знаю почти ничего.
Тогда как евреи – обычные люди,
Пусть даже когда-то и жил Илия,
А те, что сегодня – и в лести, и в блуде,
Не лучше, не хуже, чем ты или я.
«Едва ты только захотела…»
Едва ты только захотела
Иль приняла похожий вид,
Твой запах лона, губ и тела
Меня дурманит и манит.
Горячих рук прикосновенье,
Глаза, зовущие к себе,
Мне обещают обновленье
Наперекор моей судьбе,
Мой дух испытывавшей строго:
Сначала – нищею сумой,
Затем, с соизволенья бога,
Карымской чёрною тюрьмой.
Друзьями преданный своими
По воле сволочных властей,
Я поквитался кровью с ними,
Согласно совести своей.
Отбыв срок полный приговора
За очистительную месть,
Не стал ни сукой я, ни вором,
Оставшись, кем я был и есть,
Ненужным этому народу,
Что, жаждой денег одержим,
Не может воспринять свободу
Холопским
