палантин, с каких это пор Ее Величеству приспичило стать благочестивой. Мол, рановато думать о совершенствовании духа в возрасте, когда сладкая плоть так и играет, как сок перебродивших ягод хмеленики… Достойно поставить охамевшего посла на место герцог пока не мог, лишь стиснул зубы и чрезвычайно вежливым тоном порекомендовал господину послу ходить по дворцу аккуратнее – не ровен час, поскользнется, потому как полы хорошо натерты.
Один посол – это мелочь. Вот то, что Континент Мира и Свободы неожиданно прислал в Совет официальный запрос о здоровье королевы, было куда как худо. Но и на запрос Главный Советник сумел ответить достойно, и обтекаемо: чтоб у могущественных соседей не возникло никаких подозрений, а вместе с подозрениями – желания ввести в Тарск миротворческие войска.
Во-вторых, герцог приватно встретился с капитаном Лавдисом, выслушал его доклад, помрачнел, но повелел пока действий никаких не предпринимать и держать все узнанное в глубокой тайне.
В-третьих, памятуя о том, что лучшим средством против народного недовольства является какое-нибудь малозначимое торжество, обязательно сопровождаемое дешевой ярмаркой и выпивкой, Главный Советник, посовещавшись по этому поводу с остальными членами Совета, объявил «от имени королевы» Весеннюю Нерабочую Неделю (которой не было даже при вступлении Абигейл на престол), и народ принялся просаживать в кабаках оставшиеся от уплаты налогов деньги и славить свою повелительницу.
Однако на самом деле для герцога все эти государственные дела были вовсе не важны. Он с нетерпением ждал только одного. Впрочем, ожидания герцога вот-вот должны были увенчаться успехом.
Когда герцог из столицы возвратился в замок, первым делом он прошел в комнату, которую занимал больной Гогейтис.
Сиделки и мессер С’едуксен знали свое дело: вымытый, аккуратно выбритый и подстриженный Уильям Магнус лежал в чистой сорочке на благоухающих простынях с герцогскими монограммами. Однако лицо ученого и мага все еще оставалось изжелта-бледным, да и немудрено – за два дня вернуть человеку здоровье и силы, которые из него высасывали мертвые каторжные камни несколько лет подряд, может только чудо.
Мессер С’едуксен, дежуривший у постели больного, торопливо поднялся навстречу герцогу.
– Как он? – негромко спросил Главный Советник.
– Он позавтракал, принял лекарство, а сейчас задремал, – кланяясь, ответил лекарь. – Я делаю все возможное, созерен, но этот человек чрезвычайно слаб. К тому же болезнь его ног… Она неизлечима. Медицина не нашла еще способов бороться с гнилостной водянкой.
– Эта болезнь опасна?
– О да, созерен! Гнилостные жидкости скоро распространятся по всему его телу и, когда дойдут до мозга…
Герцог стиснул кулаки. Потеря ученого никак не входила в его планы.
– И ничего нельзя сделать, мессер?
– Возможно только одно, мой с�
