воскликнула она. – Мне кажется, я медленно схожу с ума от всего, что со мной происходит!..
Викентий вздохнул, подошел к комоду, вынул оттуда упаковку одноразовых носовых платков и протянул девушке:
– Приведите себя в порядок. У вас тушь размазалась.
– Как?! – немедленно прекратила рыдания девица и выхватила из сумочки зеркальце (в золотой, между прочим, оправе). – У меня же водостойкая, французская!
Тушь действительно не размазалась. Но надо же было Викентию хоть как-то направить эмоции странной посетительницы в конструктивное русло! А любой мало-мальский знаток женской психологии отлично представляет, что женщина забудет обо всех проблемах, ежели сказать ей, что у нее потекла тушь. Или тональный крем выпачкал воротничок белой блузки.
Девушка придирчиво исследовала свою зареванную физиономию и возмутилась:
– Вы почему мне врете? Ничего у меня не размазалось!
Викентий извлек из обширного арсенала своих психиатрических улыбок самую мирную, успокаивающую и располагающую к доверительному общению.
– Итак, – вальяжно начал он, добавляя в свой баритон томной бархатистости, – какие проблемы мешают спокойно жить столь очаровательной девушке?
Тут Викентий не кривил душой. Посетительница и впрямь была созданием редкостной красоты. Не обремененные какой-нибудь замысловатой прической волосы оттенка «золотой орех» крупными кольцами спускались чуть не до колен. Сами же колени, хоть и обтянутые крепдешиновыми брючками, казалось, созданы были исключительно для того, чтобы пускать мужскую фантазию в самый смелый эротический полет. Это относилось и ко всей фигуре в целом, хотя одета девица была отнюдь не фривольно, скорее наоборот. Строгий летний брючный костюм из темно-лилового крепдешина словно предупреждал о том, что его носительница не позволит никаких инсинуаций и пошлых намеков на красоту бюста, плавные линии бедер и прочие тривиальные сравнения вроде лебединой шеи и осиной талии. Казалось, что сама девушка к бремени своей уникальной красоты относится с глубоким пренебрежением.
Викентий вздохнул. Не везло ему с девушками. С клиентками, поклонницами его оккультного таланта – да, а вот с девушками… Или хотя бы с одной… И он снова вздохнул. И ощутил, как от сидящей напротив него красавицы исходит едва уловимый, Но стойкий аромат, который хотелось назвать ароматом золота. Ароматом роскоши, неги и того пленительного мира, куда Викентию путь пожизненно закрыт. В этом мире женщины пьют маленькими глоточками кофе по-венски и коньяк «Камю», вместо колготок носят шелковые чулки с ажурными подвязками и при этом не пренебрегают легендарным покроем костюмов и платья а-ля Марлен Дитрих. И таких женщин принято называть Голубыми Ангелами…
– Какие у вас духи? – неожиданно сорвался у Викентия вопрос, возвращая дипломированного мага из мира пахитосок, кружевных подвязок и шиншилловых ротонд на грешную землю.
– «24, Фабор», – чуть удивившись вопросу, ответила девушка.
– Хороший аромат.
– Да, особенно
