Павел Степанович! Вы вернулись здоровым и невредимым! Мы очень беспокоились. Даже в уголовной части никто не пошел спать, так они беспокоились за вас.
Тюремная пища была ужасной, в основном она состояла из овощной похлебки без мяса. Но те из заключенных, у кого были в городе родные и друзья, получали от них передачи, которые делили с сокамерниками, иначе многие погибли бы от голода. Еду обычно приносили женщины. Они с тревогой ожидали у ворот тюрьмы возврата посуды. Ведь часто охранники возвращали еду со словами: «Он не желает больше обедать!» Это означало, что заключенный был ночью расстрелян.
Однажды моя жена оказалась у ворот тюрьмы как раз в тот момент, когда меня уводили в ЧК. Ворота открылись, и я увидел ее и нашего маленького фокстерьера Дэзи. У меня сжалось сердце, когда я заметил, насколько жена осунулась от постоянного переживания. Она была взволнована, ведь мы впервые встретились после моего ареста. Дэзи тоже радовалась, вновь увидев своего хозяина; и с этого дня, когда моя жена приносила мне еду, сопровождающая ее Дэзи начинала неистово копать под воротами тюрьмы.
Маленькое умное животное отлично понимало, что я был насильно заключен в этом здании, и упорно пыталось добраться до меня, желая моего освобождения. Она так сильно повредила лапы и когти, царапая камни, что жена перестала ее брать с собой. Уходя, она привязывала собаку дома, и бедная маленькая Дэзи выла от огорчения.
Наконец в один из дней следователь сообщил мне, что мои допросы закончены.
– Будьте добры сказать, в чем меня обвиняют? – спросил я.
– Собственно говоря, конкретных обвинений против вас нет. Следствие ничего не выявило, – ответил он. – Тем не менее, вы известный враг советской власти и поэтому заслуживаете строжайшего наказания.
Позже я узнал, что Совет народных комиссаров создал специальный суд для решения моей участи. «Революционный полевой трибунал» состоял исключительно из судей пролетарского происхождения и рабочих-коммунистов. На этом процессе не было ни прокурора, ни адвокатов, так как перекрестный допрос обвиняемого считался излишним.
– Вас приведут в суд, где зачитают приговор, – сказал мне следователь.
По завершении следствия меня перевели из одиночки в общую камеру № 22. Среди заключенных я встретил друзей и товарищей, которые участвовали вместе со мной в заговоре против Советов. Одинаковая судьба ждала каждого из нас – быть расстрелянным. Казнь казалось неизбежной. Не так давно десять членов Конституционно-демократической партии были арестованы и преданы смерти по одной простой причине – они принадлежали к «буржуазной партии». В зимнюю ночь бедняг вывели раздетыми на тюремный двор и стали поливать холодной водой. Когда несчастные покрылись коркой льда, пьяные солдаты изрубили их саблями.
С друзьями в камере мы обсудили ситуацию и через несколько дней смогли наладить связь с нашими соратниками в городе и даже с жителями Ферганы, выступавшими
