приняла подарок с поклоном и стала внимательно его рассматривать. Оказалось, что сестра из тонких трав сделала дома и терема. Те, что побольше, были величиной с душистый лимон, а те, что поменьше, – с мандарин. В общем, таких домиков она сделала больше двадцати штук, причем в каждом из них все части: балки, стропила, столбы, скрепы, – хоть считай: так искусно и четко сработано. Мебель в комнатах – вроде пологов, кроватей, диванов и тому подобного, – была величиной с зерно конопли.
Ван отнесся к этому, как к детской забаве, но в душе изумился такому мастерству.
– Я должна вам, сударь, теперь признаться. Мы все здесь являемся земными блаженными63. Так как у нас с вами была заранее предопределенная судьба, мне пришлось с вами соединиться. Правда, мне не хотелось бы пойти по «красному праху»64, и, только приняв во внимание, что у вас есть старик отец65, я не позволила себе воспротивиться. Подождем, пока небо не решит его годы, и обязательно вернемся сюда.
Ван выразил ей свое уважение и согласился.
Хуань спросил:
– Вы как поедете? По суше или в лодке?
Зная, что морские волны представляют опасность, Ван пожелал ехать сухим путем. Только они вышли из дому, как кони и экипажи уже ожидали их у ворот. Простились, откланялись, сказали: «Поехали!»
Мчались с огромной быстротой. В мгновение ока очутились уже на берегу моря. Видя, что нет более сухого пути, Ван приуныл. Тогда Фан-юнь вынула отрез белого шелка и бросила по направлению к югу, – шелк превратился в длинную плотину шириной в несколько сажен. Миг – и проскакали через нее. Теперь она начала понемногу сдавать, и в одном месте ее уже размывал прилив. Куда ни глянь, на все четыре стороны расстилались бесконечные дали.
Фан-юнь остановила коней, слезла с повозки и, вытащив из коробочки изделия из соломы, вместе с Мин Дан и другими служанками разложила и расставила их, как требовалось. Не успел Ван отвернуть глаза, как все это превратилось в огромные постройки.
Муж с женой вошли, переоделись, не видя ни малейшей разницы с той обстановкой, которая была у них на острове. Даже в спальне столы, кровати и остальная мебель выглядели премило.
Дело было уже к вечеру, они тут и остались ночевать.
Рано утром жена велела Вану пойти встретить и привезти того, кого собиралась кормить-поить. Ван велел оседлать коня и помчался в родное село.
Прибыв туда, он увидел, что его дом принадлежит уже другой семье. Стал расспрашивать односельчан и узнал, что мать и жена для живых людей уже ушли в прошлое. Отец-старик был еще жив, но так как сын Вана пристрастился к азартной игре и вся земля с хозяйством исчезла, то он, видя, что у своего родного внука нечего искать пристанища, временно нанял себе угол в деревушке к западу от них.
Когда Ван ехал домой, мечты о службе и славе в его душе еще не остывали. Теперь же, слыша о всех этих делах, он почувствовал глубокую боль и огромную печаль.
«Пусть даже богатство и знатность, – думал он, – мне удастся захватить… Чем это будет отличаться
