непонятное чувство обиды наполняет всё моё существо. Юлька не сказала мне, что у них с Матвеем что-то есть, и сейчас я чувствую себя обманутой. Хотя с чего бы? Мы не то, чтобы лучшие подруги, докладывать мне о своих парнях она не обязана. Просто то, что я видела вчера и сегодня между ними, никак не вяжется с тем, что у них роман.
– Ладно, – я сдергиваю полотенце с травы чуть резче чем бы мне того хотелось, – пройдусь сама.
– Да не глупи, тут идти минут двадцать, – произносит Олег, – я довезу тебя, мне по пути, помнишь?
По сути, отказываться глупо. Тащиться по проселочной дороге, искать путь, который я едва ли помню правильно…
– Нет, не надо, хочу пройтись.
Мой безапелляционный тон отбивает у Олега желание настаивать. Отказываюсь я и от предложения Сережи. Они оба как-то сразу начинают раздражать меня. Наводя мысли о том, что я просто перегрелась. Идиотская смена настроений, совершенно мне свойственная.
И вот я, гордая и совершенно одинокая, машу вслед проезжающим мимо меня автомобилям, в которых ребята разъезжаются по домам.
Как только музыка из открытых окон стихает, и пыль от их колес опадает обратно на дорогу, я начинаю понимать, какая же всё-таки дура.
Идти вдоль поля оказывается страшновато. То ли у меня обнаружился страх открытых пространств, то ли я всё ещё жду, что на меня из высокой травы выпрыгнет какой-нибудь одичалый. Так, однозначно пора завязывать с чтением Кинга. Даю себе это обещание и сворачиваю направо, надеясь срезать. Ещё несколько минут блуждаю, пытаясь понять с какой стороны мы с Юлькой пришли и… понимаю, что ни черта не помню.
Бешусь на Юльку за слишком длинный язык, и вляну собственную глупость, за то, что не следила за дорогой, за то, что отказалась от предложения Олега, за то, что вообще приехала в эту дыру.
Бессилие как-то разом обрушивается на меня, и я оседаю на дорогу, покрытую желтоватым песком, подтягивая колени. Плевать, что платье испорчено, плевать, что здесь наверняка куча змей и насекомых, сейчас меня ничто из этого не волнует. Невыплаканные слезы настигают меня, и прячу лицо в сложенных руках, роняя слезы на землю Ласточкино. Я даже толком-то и сама себе не могу объяснить, почему на душе так паршиво, но есть такие моменты, когда просто хочется выплакать душевную боль, которая копится и копится, нарастая плотиной, которая в какой-то момент прорывается.
Всхлипываю я достаточно громко, будучи уверенная в том, что случайный прохожий вряд ли обнаружит меня. В такое время дня здесь почти наверняка никого не бывает. Именно из-за этой своей ошибки я не сразу слышу шум колес приближающегося автомобиля.
Тут же вскакиваю, застигнутая врасплох, стараясь утереть слезы, но понимаю, что опухшие глаза и нос и выдают меня с потрохами.
Надежда на то, что это кто-то незнакомый исчезает, когда я вижу значок «Хендай» на автомобиле.
Нет, пожалуйста. Только не это.
Но это «Это».
– Ты чего тут? – хмурится Матвей, тормозя рядом со мной и опуская
