комнате, в центре которой стоит макет аэропорта, а на стенах висят карты и схемы заходов на посадку в разных портах мира, – готовились к полету члены нашего экипажа. Командир рассматривал карту погоды, штурман записывал в журнал курсы для предстоящего рейса, второй, нахмурившись, колдовал над центровочным графиком – схемой распределения грузов в самолете.
…И вот все трое – командир, второй и штурман – идут по бетонным плитам к своему самолету, каждый с чемоданом или портфелем.
Одна из бортпроводниц наблюдала за погрузкой багажа, стояли у трапа молчаливые, внимательные пограничники. Предъявив паспорта, экипаж поднялся в кабину.
Только Тимченко остался на земле. К нему спустился Игорь. Командир вместе с бортинженером обошли напоследок самолет и, не обнаружив непорядка, тоже поднялись наверх.
…Подъехали автобусы с пассажирами, началась посадка.
…В салонах пассажиры обживались на новом месте. Привычно закидывали на полки плащи и шляпы, доставали книжки; матери устраивали поудобнее детей.
…Теперь предстояло зачитать последние четыре пункта «карты». Это, собственно, не карта, а пластиковая дощечка с десятью подвижными табло. Штурман начал переводить табло слева направо, открывая надписи. Каждую он зачитывал вслух:
– Генераторы!
– Включены, – ответил бортинженер.
– Давление!
– Давление семьсот пятьдесят выставлено, высота ноль, – ответили по очереди второй и командир.
– Рули!
– Проверены и свободны, – сказал командир.
Покончив с картой предполетной проверки, штурман сказал полагающееся:
– Карта выполнена, все графы зашторены.
Тимченко снова связался с землей.
– Разрешите занять исполнительный.
«Ту-154» вырулил на белые полосы исполнительного старта. Впереди лежала просторная бетонная дорога – ВПП.
– Шереметьево! Я восемьдесят пять четыреста пятьдесят один, – сказал командир. – Рули опробованы, к взлету готов.
– Взлет разрешаю, – послышался ответ диспетчера.
– Двигатели на взлетном! – ответил бортинженер, передвинув рукоятки.
– Экипаж, взлетаем. Рубеж двести шестьдесят.
Андрей Васильевич надавил кнопку часов и передвинул секторы газа вперед. Штурман вслух называл скорость:
– Сто пятьдесят…
Все ускоряя ход, огромная машина бежала по взлетной полосе.
– Сто восемьдесят… – говорил штурман. – Скорость принятия решения! Скорость подъема! Скорость отрыва!
Андрей Васильевич взял штурвал на себя, тряска сразу прекратилась и колеса «Ту-154» оторвались от бетона. В стомиллионный раз произошло чудо, которому в наши дни удивляются только маленькие дети. Целый дом с двумя сотнями жильцов, с кухней, лифтом, кладовыми, уборными вдруг покинул землю и улетел в небо…
Напряжение и даже некоторая торжественность
