мимо бесчисленных стоек – их там больше восьмисот – с названиями и эмблемами всех авиалиний мира.
Возле стойки Аэрофлота она задержалась и спросила у немки-сотрудницы:
– Улли, Скворцов у вас?
Немка покачала головой, и Тамара пошла дальше.
…Возле пожарного депо, где пожарники проверяли готовность водяных пушек – вооружение огромной, похожей на красный троллейбус машины, – ей повстречался Тимченко.
– Тома, я тебе хочу испортить настроение. Я наблюдал, как ты работаешь с пассажирами, и мне не нравится.
– А что именно, Андрей Васильевич?
– Выражение лица, вот что! Пассажиры тебе неприятны, работа эта для тебя низкая: ты ее делаешь словно одолжение… Я уже давно заметил: прихожу в магазин, в ресторан, там красивая девчонка – официантка или продавщица. И на лице прямо напечатано: я бы могла артисткой выступать, а должна вам колбасу резать. При моей-то красоте!..
Тамара слушала эту нотацию, украдкой поглядывая по сторонам. А Андрей Васильевич продолжал поучать ее:
– Все хотят в артистки. Но ведь всем нельзя! Если вы все пойдете в артистки, кто же вас смотреть-то будет! Короче говоря, Тамара, надо менять стиль работы… Ну пойми, ты в авиации, ты летаешь! Что в жизни может быть лучше этого?.. Лично я не знаю.
Рейс продолжался. Часть пассажиров сошла во Франкфурте, а несколько человек сели. В салоне первого класса летел теперь молодой африканец в светлом костюме и непонятной парчовой шапочке. Рядом и сзади сидели еще двое в таких же шапочках – плечистые, настороженно молчаливые. Когда Тамара предложила им коньяк, спросив по-английски: «Сам брэнди, джентлмен?» – эти двое отказались, мрачно помотав головами, а молодой взял, улыбнулся Тамаре и поблагодарил по-русски:
– Спасибо.
Вспомнив поучения командира, Тамара вежливо улыбнулась в ответ.
Аэропорт в этой маленькой африканской стране был новенький, современный, но очень скромный. Африканца, улыбнувшегося Тамаре, ждал прямо у трапа белый лимузин.
Пожав на прощание руку Андрею Васильевичу, молодой африканец пригласил его вместе с экипажем в гости:
– Ай хоуп ту си ю эт май плэйс тунайт, кэптэн. Ю энд ер кру, – сказал он по-английски и по-русски добавил: – На чашка чайка.
Он сел в белый автомобиль и уехал вместе со своими телохранителями.
– В гости зовет. Как думаешь, надо пойти? – спросил Тимченко у встречавшего самолет представителя Аэрофлота.
Представитель, загорелый энергичный человек, не колебался ни секунды:
– Считаю, отказываться не надо. Этот парень здесь знаешь кто? Министр авиации… Учился в Москве. К нашим относится очень хорошо.
И представитель побежал в свою контору оформлять какие-то документы.
Подтянутые, сдержанные, как дипломаты, летчики вылезли из белой машины, которую прислал за ними министр, и направились к дому. По дороге Андрей Васильевич инструктировал
