так или иначе сопряженное с их именами. К примеру, после школы непродолжительное время я учился в известном на всю страну ЛЭТИ им. Ульянова-Ленина. И лишь года три назад узнал, что это вообще-то Императорский электротехнический институт имени Александра III.
И настолько прежнее название было вытравлено из памяти, что ни один из моих однокурсников, в отличие от меня благополучно отучившихся в ЛЭТИ до получения диплома, об этом и не слыхивал. А ведь именно по распоряжению императора Александра III институт и был создан. Тогда как вклад Ленина в историю института был куда скромней: несколько часов кряду он прятался от полиции в одной из аудиторий 1-го корпуса, о чем торжественно сообщала висящая в коридоре мраморная мемориальная доска.
Разумеется, забвение (пополам с презрением) в полной мере распространялось как на «александровский» «русский стиль» (особняк А.С. Суворина, Чехова 6), так и на столь типичный для Песков «николаевский» северный модерн. Вдобавок, согласно классовой теории, мещански-чиновному по преимуществу населению Песков ой как далеко было до пролетарского стандарта Выборгской стороны или Невской заставы. Следует учесть и то, что волею судеб Пески стали чуть ли не своеобразным Латинским кварталом русского Серебряного века. Здесь жили – как правило переезжая с одной съемной квартиры на другую (собственной жилплощадью владели редкие единицы) – многие, да чуть ли не все известные, забытые, полузабытые и сознательно вычеркнутые из нашей памяти писатели, журналисты, политики, революционеры и контрреволюционеры, светлые личности и мракобесы этого периода.
Если же прибавить к ним имена тех, чья жизнь так или иначе оказалась сопряжена с бесчисленными учреждениями, находившимися на этой территории – от депутатов всех четырех Государственных дум в Таврическом дворце (Шпалерная 47) до различных по степени добровольности визитеров «административного здания» на углу Шпалерной и Литейного, а также членов Союза писателей СССР, регулярно посещавших ресторан Дома писателя (Шпалерная 18), – то список этот будет практически бесконечен.
Для меня самым логичным будет начать путешествие по Пескам с уже упоминавшегося отчего дома (Радищева 5–7), где семейство прадеда по отцовской линии поселилось не ранее 1909 года, и где в 1919 году соседом их стал не нуждающийся сейчас в особом представлении поэт Николай Гумилев.
Дед Александр Федорович Бобрецов и бабушка Анастаcия Ивановна Бобрецова (Бакулина). Радищева 5–7. Середина 1920-х
Неподалеку, в доме 19 по той же улице Радищева, в 1923 году ненадолго поселился Сергей Нельдихен, гумилевский ученик, первый, да возможно и последний талантливый отечественный верлибрист, «интереснейший Уолт Уитмен в русском издании» по словам Николая Оцупа, «поэт-дурак» по мнению симпатизировавшего ему Гумилева, писавший как бы вполне серьезные стихи от лица любознательного идиота, и погибший
