Мне посчастливилось родиться на Песках. Валентин Бобрецов

      Прочитав такое, остается только развести руками и подивиться мягкости приговора. Непродолжительное время после освобождения Тиняков снова жил в этом районе (Жуковского 3–7). Тесть Николая Гумилева, писатель и журналист Николай Энгельгардт вспоминал: «Я пишу эти строки в июле 1934 года <…> Каждый день, под вечер, идя из улицы Чехова по Надеждинской в булочную на Невском <…> я встречаю медленно двигающуюся посреди тротуара, опираясь на палочки выставленными вперед двумя руками, высокую фигуру в широкополой серой, мятой, старой фетровой шляпе и в светло-коричневой плисовой поношенной бекеше, с длинными седыми волосами и бородой, с воспаленным лицом – и все же сохраняющую оттенок старого интеллигента. Это – писатель Тиняков». Жить Александру Тинякову оставалось около месяца. Умер он в Мариинской больнице в августе того же 1934-го. Место захоронения неизвестно.

      На примере Тинякова легко проследить, как создаются литературные биографии, особенно посмертные. Георгий Иванов в «Петербургских зимах» (изданных в Париже в 1928 году, и в которых 70 процентов фантазий по его собственному признанию) отправил Александра Ивановича Тинякова служить в Чека. Похоже, что таким способом Иванов как бы сквитался за отрицательную рецензию Тинякова на свой первый поэтический сборник. А герой его рассказа «Александр Иванович», по странной случайности тоже Александр Иванович, но только без фамилии, до революции служит шпиком в полиции и молитвенно почитает Григория Распутина. Несколько лет спустя Владислав Ходасевич («любимый поэт не любящих поэзию» по словам Дмитрия Святополка-Мирского и «злой и мстительный» по мнению Юрия Терапиано), тоже в Париже, как бы повышает в звании «кровавого чекиста» Тинякова, приписывая ему дополнительное злодейство: пристрастие к «десяти-одиннадцатилетним девочкам» (а глядящий в рот маститому Ходасевичу молодой писатель В. Сирин, еще не вполне ставший Владимиром Набоковым, добавляет материала для будущей своей «Лолиты»). Интересно, что Ходасевичу, в отличие от Иванова, не потребовалось для вдохновения на такое действие даже быть обруганным. Ему оказалось достаточным и того, что Тиняков в свое время в рецензии на его сборник «Путем зерна» недохвалил автора. Примечательно при этом, что, во-первых, оба они, и Ходасевич,