гружёную телегу. Слегка поскрипывая колёсами, повозка с почтовыми посылками и тюками газет, немного покачиваясь, двигалась вперёд. До Масловки было далеко, Михалыч, как обычно свесив ноги, и облокотившись на мешки, окружавшие его со всех сторон, сладко дремал. Давно потухшая «козья ножка» свисала с его губ. Самокрутку он никогда не вынимал изо рта, а если вынет, то тут же достаёт клочок газеты и делает новую скрутку.
– Эй, Михалыч! – негромко сказал Алексей. – Посмотри, там какие-то люди.
Старик открыл глаза и осмотрелся вокруг. На самом краю дороги он увидел женщину. Одной рукой она держала ребёнка, а другой большой тюк, связанный из нескольких платков. Следом, держа за руку девочку лет пяти, шёл взрослый мальчишка. На вид ему было лет десять двенадцать. Он с трудом тянул за собой маленькую девочку, она сопротивлялась и неохотно передвигала ноги. Наверное, сказывалась усталость, ведь для маленького ребёнка, да ещё по такой дороге, идти было очень тяжело. Да и парень тащил что-то тяжёлое в другой руке.
– Похоже, это не местные, – добавил Алексей.
Дед посмотрел на Алексея.
– А ну-ка приостанови лошадь Алёшка.
Он раскурил потухшую самокрутку и следом крикнул:
– Куда путь держите, родимые!
Женщина с детьми остановилась. Она повернулась к старику и внимательно посмотрела в его сторону.
– Мы идём в ближайшую деревню, кажется, она называется Масловкой.
– Да, есть такая деревня, – ответил старик.
Он слез с повозки и подошёл к женщине.
– До Масловки ещё далеко, эдак километра четыре. Небось измотались совсем детишки-то, да ноги промокли?
– Да уж, конечно устали, ну ничего как нибудь доберёмся с Божьей помощью.
– Доберёмся, – проворчал старик. – Ты вот что, милая, сажай-ка детей в телегу и сама устраивайся поудобнее, проедем через Масловку, вас довезём, а там прямо на Телешовку.
– А ну-ка Алексей, принимай пассажиров, да поскорей, – крикнул старик Алёшке. – Тяжеловато конечно лошадке, ну ничего доедем.
Через несколько минут тяжёлая повозка медленно тронулась в путь. Лошадь заскользила по мокрому грунту, но Алексею всё же удавалось направлять её чётко по колее и избегать тем самым скольжения. Старик снова закрутил газету, засыпал самосада и опять потянуло лёгким шлейфом ароматного дымка.
– Тебя красавица как звать-то? – Слегка закашляв, спросил дед.
– Меня? Мария меня зовут, то есть, можно просто Маша.
– Ага, Машенька значит, красиво, – улыбнулся старик и снова затянул самосад. – А меня зовут Михалычем, просто Михалыч и всё. А эт вот Алёшка, славный парень, по-мо-о-о-щник, – растянул как на распев последнее слово дед и кивнул на Алексея.
– Ну-у-у! А тебя как звать? – Грозно обратился старик к парню, сидящему рядом с сестрой.
