Он снимает у Гурлянда квартиру. Он счел долгом остаться в ожидании вас. А вот и Яков Давыдович!
Из плотной толпы, с жаром обсуждавшей происшествие, отделился изящный мужчина с черными английскими бакенбардами, в хорошо сшитом бостоновом костюме. Сдержанным, полным собственного достоинства шагом он приблизился к сыщикам. Рацер источал тончайший запах одеколона «Рубидор», флакон которого стоил восемнадцать рубликов.
Здесь уместно будет рассказать об этом замечательном господине и о том, что с ним приключилось в тот достопамятный день.
Ласковое утро
Яков Давыдович Рацер лицом был значительным и известным. Когда-то он с блеском окончил Филадельфийскую консерваторию по классу скрипки. Как водится, знатоки прочили ему блестящее артистическое будущее. Кто знает, может, его слава скрипача стала бы столь блестящей, как, скажем, Яши Хейфица или Вениамина Казарина, но…
Но тот, кем восхищался сам Ауэр, скрипке предпочел коммерцию. По сей день завсегдатаям букинистических развалов в старинных журналах и справочных книгах попадаются рекламные проспекты Рацера. Из них можно заключить, что Рацер торговал «топливом и лесным материалом». Как и в музыке, в коммерции способности его оказались превосходными.
Рацеру всегда не хватало лишь одного – времени. Вот почему ранним августовским утром, когда люди его круга еще вкушают сон, он уже спускался по мраморным ступеням дома номер восемь, что на Тургеневской площади.
Рацера почтительно приветствовала консьержка – Марианна Пятакова, особа лет пятидесяти с громадными маслинообразными глазами на когда-то смазливом, а теперь уже щучьем лице:
– Яков Давыдович, такая рань, а вы уже на ногах! Совсем себя не бережете.
Общительный Рацер добродушно объяснил:
– У моей тетушки Анны Ивановны сегодня день рождения – восемь десятков лет живет, очень милая старушка! Вот и хочу навестить ее спозаранку, подарочки передать. Путь далекий – на Лосиный остров, а мне уже в полдень необходимо быть в правлении банка.
Возле подъезда, в тихом дворе, ожидала коляска, запряженная парой. Жеребцы в богатой сбруе с серебряным набором нетерпеливо перебирали копытами, томясь своей силой и жаждой быстрого бега. Возле коляски, и тоже нетерпеливо, прохаживался кучер Терентий Хват (не кличка – фамилия). Это был парень невысокого роста, узкий в талии и плечах, но жилистый и необыкновенно ловкий.
Терентий вежливо снял картуз:
– Доброе утро, Яков Давыдович! Поди, опять опаздываем? – и легко подсадил худощавого Рацера.
Тот, привалившись к удобной спинке сиденья, философски изрек:
– Если хорошо работать, то времени всегда хватать не будет.
– Стало быть, гоним с ветерком? – с готовностью ответил Терентий, вскакивая на облучок.
Рацер с легкой грустью пошутил:
– Да, братец, гони! Если однажды и повезут нас медленно, то лишь в последний путь.
Коляска двинулась.
Под люстрой
