спросил он, не обернувшись к Ванзарову.
– Поймал дюжину бабочек.
Сейчас Лебедев совсем не был расположен шутить.
– Опять за психологику взялись? – сухо сказал он.
Ванзаров вновь выпустил бабочек на ладонь.
– Вот такая милая стайка. Что скажете?
Лебедев взял одну. В пальцах криминалиста бабочка казалась мушкой. Повертев, вернул ее обратно.
– Театральный мусор, – последовал вердикт.
Никому не нужные, обиженные бабочки спрятались в дружелюбном конверте Ванзарова.
– В этом меня хотят убедить, – сказал он. – Театр – ложь, да в нем намек…
– Неужели?
– Мне врут в глаза, врут плохо и неумело. Но врут.
– Врут про этот мусор? – Лебедев не скрывал сомнений. – Что мешает вашей логике согласиться с очевидным, друг мой?
– Бабочки лежали как раз и только под тросом, на котором вялилась жертва.
– И что это должно означать, по мнению вашей логики?
– Я не знаю, – ответил Ванзаров, чем вызвал у друга приятные эмоции. Не часто Лебедеву доводилось слышать такое признание.
– Значит, и вы живой человек! – сказал он, легонько похлопав по плечу Ванзарова. От чего другой, менее крепкий чиновник долго лечил бы сломанную ключицу.
– Аполлон Григорьевич, мне нужно хоть что-то…
Фраза, понятная обоим, означала: позарез нужны факты, которые успел обнаружить криминалист.
– Немного, – по-свойски ответил Лебедев. – Ей примерно двадцать два или двадцать три года… Никаких особых примет. Паспорта при ней нет, как понимаете. Барышня нормального сложения. Судя по пальцам, тяжелой работой не занималась. При беглом осмотре следов порезов не нашел. Остальное только после вскрытия. Сразу предупреждаю: на таком сроке получить результаты очень тяжело.
– Поправьте, если ошибаюсь: не припомню заявлений о пропаже схожей барышни.
Лебедев согласился: по заявлениям, которые были в каждом полицейском участке, за последние три месяца не проходило пропавшей барышни схожей комплекции и лет.
– Пропала три месяца назад, и никто ее не искал, никому она не нужна, – сказал Ванзаров.
– То, что вас интересует, тоже могу подтвердить после вскрытия…
Ванзаров был рад, что друг понял ход его мыслей. Не зря столько лет вместе.
– Благодарю, Аполлон Григорьевич… Ее лицо можно привести в состояние, пригодное для опознания?
– Есть у меня составчик, недавно соорудил, не было повода испробовать, – мечтательно произнес Лебедев. – Потребуется отмачивать вашу красотку не меньше недели.
– Нет времени… Более ничего?
Лебедев наклонился и откинул рогожку, прикрывавшую тело, а затем приподнял угол шали, которую развязал. На скромном платье с высоким воротом, дешевого материала, чуть выше груди была приколота брошь. Золотая, в форме бабочки.
