и есть сочинитель, капитанпоручик!
Говоря это, Игельстром вспыхнул, даже не усидел в кресле, принялся расхаживать по кабинету.
– Ты ведь участвовал в шведской кампании и с той поры почитаешь себя обойденным наградами, затаил обиду! А мне ли не известно, как складно умеешь ты сочинять рифмы? Потому и не сыскал ты злоумышленника, что искать нужно было самого себя!
– Воля ваша, только не делал я этого, совсем другим был занят.
– Ты с первого дня смеешь во всем мне перечить! – вскипел Игельстром, но, выпустив пар, вернулся за стол, на котором лежали какие-то бумаги.
– Так кто же тогда, коли не ты? – спросил он гораздо мягче, даже вкрадчиво.
– Не знаю, – стоял на своем Княжнин.
– Эх, упечь бы тебя так, чтобы твоя Колывань тебе раем небесным казалась! Да, видишь, заступники у тебя нашлись, сказывают, ты меня чуть ли не от смерти уберег. Хотя я сужу – ты токмо собственный недосмотр исправлял.
Княжнин молчал. «Неужто графиня Залуская заступилась? – подумал он. – Вряд ли генерал прислушался бы к комунибудь еще».
– Так вот, терпеть тебя подле себя я более не желаю. Отправляйся с глаз моих в Вильно. Только что получил донесение верного человека. Он свидетельствует, что там (в Вильно, а не в Варшаве!) составилось тайное общество заговорщиков, того и гляди, как ты сказал, кинут клич резать москалей. А прежде москалей станут резать своих, тех, кто нам верен и кого они считают предателями, по-здешнему – здрадниками. Первый из таковых, конечно, литовский гетман Шимон Косаковский. Вот и будет тебе дело: мы покажем, что своих в обиду не дадим, – сам российский посланник отправляет своего лучшего офицера, дабы помог обезопасить нашего лучшего союзника.
– Я должен буду подчиняться литовскому гетману?
– Этот гетман уже выслужил чин российского генерал-лейтенанта. Но ты поступишь под начало генерала Арсеньева, командира нашей дивизии в Вильно. С предписанием держать тебя подле Косаковского. А главное тебе предписание – дознаться про тайное общество в Литве. Только судя по тому, как ты мой давешний приказ исполнил, – сие тебе не по уму. Ну а коли, паче чаяния, что-то узнаешь – напишешь мне донесение. Самого тебя в Варшаве я видеть не желаю.
Княжнин, так же не испытывавший большого желания продолжать разговор с этим напомаженным разрумянившимся генералом, готов был уже уйти, но Игельстром задержал его:
– По дороге исполнишь еще одно дело. В Вильно поедешь через Новогрудок. Там найдешь князя Михаила Огинского. Сей магнат значится подскарбием[7] литовским, однако строит нам козью морду и под всякими предлогами избегает службы. То ему понадобилось путешествовать в Вену, теперь вот уехал в Новогрудок на контракты[8]. Сильно озабочен получением доходов со своих имений в Белоруссии.
Здесь Игельстром несколько смягчился. Казалось, Княжнин уже не вызывает в нем такого сильного
Должностное лицо в ВКЛ, по своим обязанностям сродни министру экономики и финансов.
Контрактами в Польше и Литве называли собрания шляхты в определенные периоды года для заключения договоров, оформление сделок, касающихся купли и продажи земель, ипотек, займов, выплат и т. п.
