коллегия поручила Яицкому войску назначить из старшин и есаулов 10, из сотников и десятников 18, казаков 300, писаря одного, да в трубачи и цирюльники 5, а всего 334 человека. Для выбора людей молодых и годных к службе было приказано генерал-майору Баннеру отправить на Яик одного штаб-офицера, которому «от войска в том выборе и чинить беспрепятственное послушание». Баннер командировал от себя квартирмейстера Глебова, который, несмотря на все свои старания, не мог исполнить данного ему поручения.
Распоряжение о назначении легионной команды подняло все Яицкое войско и произвело весьма сильное впечатление на казаков. По указу требовалось в состав команды 334 человека: цифра совпадающая с тем числом солдат, какое было показано замерзшими и умершими при посылке войск из Оренбурга, по требованию генерал-майора Черепова[53]. Припоминая слова оренбургского губернатора, который в ордере писал тогда, что «с виновных взыщется толикое же число людей», казаки решили, что назначение в легионную команду сделано им в наказание и что правительство намерено обратить их в солдат и завести «регулярство».
Последнее должно было затронуть коренные обычаи казаков. Солдаты должны были брить бороды, а казаки, как раскольники, не могли на это согласиться и считали атамана и всю старшинскую партию предателями. В числе первых предателей они называли бывшего атамана Андрея Бородина: он был произведен в чин армейского подполковника и получил два больших полковых знамени, которые он передал потом Тамбовцеву. Продолжая далее обсуждать свое положение и считая виновными в гибели 334 человек солдат только одних старшин, для защиты которых они посылались, казаки признали справедливым, чтобы команда была назначена только из старшинской или согласной партии, а сами отказались от легионной службы. Атаман Тамбовцев не решился настаивать на исполнении указа отчасти и потому, что он касался самых дорогих обычаев казаков и их религиозных верований. Он отправил от имени войска прошение на имя императрицы, в котором просил уволить казаков от легионной службы.
«Войско Яицкое, – писал он[54], – в службах вашего императорского величества беспрестанно упражняется и наперед сего бывали по нескольку человек в Польше, под Ригой, в Чигиринских, Крымских, Кубанских, Азовских и Свейских (шведских) походах, в Низовском корпусе, в Сибири, под башкирцами и в прочих многих партиях и командированиях. Нигде от войска Яицкого никаких прослуг не бывало, кроме того, что за ревностные свои поступки получали вашего императорского величества грамоты с похвалой; да и ныне куда бы только ни востребовалось, служить готовы человек по тысяче, по две и более верно ж и беспорочно, со всяким усердием, не щадя живота своего до последней капли крови. Сверх того, [войско] содержит ежегодно ординарную службу по 1060 человек вниз по Яику-реке, на учрежденных крепостях, форпостах, в Гурьеве-городке и в резервной команде по 500 человек своим коштом; да и в прочие службы командируемые команды все своим же коштом исправляет и снабжает. А жалованье на войско Яицкое отпускается самое малое, а именно копеек по 60 и по 80 в год, а хлеба
См. с. 31.
Во всеподданнейшем прошении от 22 февраля 1770 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 31, св. 61.
