если ты не признаешься, как же я смогу тебе помочь?
Что с тобой творится, Элиза?
Все это она уже проходила.
– Тебе наверняка приснился Морган Тот, – сказал Габриэль. – Такой… с пухлыми губками?
Нет, пожалуй, подобного она еще не слышала. Элиза невольно засмеялась. Морган Тот, ее вечный соперник и заклятый враг, и губы у него… действительно… Впору присниться кошмару.
Однако к ее делам он не имеет ни малейшего отношения.
Она попросила:
– Давай о чем-нибудь другом. Не хочу об этом.
– Об «этом»? – переспросил Габриэль, весь такой простодушный.
– Серьезно, правда.
– Ну, ладно.
Еще немного мороженого. Еще немного молчания. Повисшие в воздухе незаданные вопросы.
– В детстве мне тоже снились кошмары, – сказал Габриэль. – Целый год. Часто. Вся семья жила как на пороховой бочке. Я боялся засыпать. Чего только не делал. Даже пробовал кого-то задобрить. Обещал отдать любимые игрушки, лакомства. Однажды якобы предлагал взамен себя родного брата. Я этого не помню, но он клянется.
– Кому отдать?
– Им. Которые из снов.
Им.
Вспышка надежды. Идиотской надежды.
У Элизы тоже имелись они. Разумом она понимала, что это всего лишь порождения ее мозга, не существующие вне его пределов. Однако, приходя в себя после кошмара, трудно сохранять рассудительность.
Все же она переспросила:
– Им?
И испугалась собственного вопроса. Ведь если она не хочет обсуждать свои проблемы, не стоит совать нос в чужие. Уж это-то правило она усвоила давно: не спрашивай, и тебя не спросят.
Габриэль пожал плечами:
– Чудовищам.
Он произнес это таким тоном, что Элиза сразу потеряла интерес. Те, кто упоминал о чудовищах так отстраненно, явно никогда не сталкивались с персонажами из ее снов.
– Ты убегаешь, а тебя преследуют. Такое многим снится.
Элиза прихлебывала чай, заедала ночной кошмар мороженым, кивала в нужных местах, но не особенно вслушивалась в то, что говорит Габриэль. Все написанное по данной теме она проштудировала давным-давно. Не помогало раньше – не поможет и теперь.
– Кошмары – отражение наших подсознательных страхов. Время от времени случается с каждым.
Габриэль подвел итог размеренным, ровным тоном, словно ментор, разъясняющий ученику сложную задачу.
Ей очень хотелось сказать: «Точно. И буквально каждому в семилетнем возрасте ставят кардиостимулятор, поскольку «отражение подсознательных страхов» спровоцировало сердечную аритмию. Сплошь и рядом». Однако она промолчала: слишком это напоминало бы перемывание косточек на вечеринке:
– Говорят, что Элизе Джонс в семь лет поставили кардиостимулятор, – так ее замучили ночные кошмары, слышали?
– Правда, что ли? С ума сойти!
Она
