несколько старых следов ног. Часть из них точно мужские, потому что в одном месте ясно просматривается отпечаток подошвы мужского сапога. Я его на всякий случай срисовал. – Он протянул лист бумаги Тартищеву. – Смотрите, две набойки: на носке и каблуке. И даже все гвоздики пересчитал. А вторые уже не разобрать, мужские или женские, но по размеру гораздо меньше первых.
– Умелец! – усмехнулся Тартищев. – Знатно у тебя получилось! Прибереги! Возможно, это тоже улика. – И вернул рисунок Ивану.
– Понял. – Вавилов спрятал лист в нагрудный карман тужурки.
– Так, говоришь, двое побывали? – уточнил Тартищев. – А не может так случиться, что вторые следы принадлежали убитой барышне? Вдруг там на самом деле убийца и его жертва прогуливались?
– Определенно сказать ничего не могу, – покачал головой Вавилов, – следы точно разные, но принадлежали ли они убитой, тут уж – увы! – пока не ясно. Отпечатки заплыли, каких-то особых примет не разглядеть. – Он сердито сплюнул на землю. – Одна теперь надежда, если кто по объявлению в газете отыщется.
– То и удивительно, – покачал головой Федор Михайлович, – что никто не заявил о пропаже. Будь она из хорошего семейства, тотчас бы хватились. Разве одиночка какая? Так и у нее должны быть друзья, подруги, поклонники, наконец.
– А может, ее из соседней губернии нам подкинули? – с надеждой в голосе спросил пристав. – Отсюда верст сорок всего, через горы перемахнуть и…
Тартищев покосился на него и ничего не сказал, но Тараканов мигом замолчал и снова схватился за щеку.
– Ближний свет через горы трупы тягать, – не сдержался Вавилов, – наш это труп, доморощенный.
– Платье на утопленнице действительно напоминает покроем одежду гувернантки или учительницы, – заметил Алексей. – Вполне вероятно, от нее избавились по причине адюльтера. Такое частенько бывает, когда глава семейства кладет глаз на молодую учительницу своих детей.
– Ты имеешь в виду, что от гувернанток часто избавляются подобным способом? – усмехнулся Тартищев. – Насколько мне известно, их попросту увольняют без рекомендаций, а порой и без жалованья. Не знаю, кому убитая могла так насолить, если разделались с ней столь жестоко. Обычно так расправляются с жертвами в крайней степени ярости. Но с трупом, не находите, обошлись хладнокровно, упрятали в мешок, доставили к пруду, привязали жернова и после спустили в воду. У убийц явно было достаточно времени, чтобы управиться со своими делами. И они не боялись, что их заметят. Так что, вполне вероятно, ты их следы обнаружил, Иван. Надо будет еще раз пройтись к пруду, чтобы все осмотреть должным образом.
– Похоже, они действовали ночью, – заметил Алексей. – И труп мог привезти кто угодно и откуда угодно. Тут на пять верст вокруг ни одной деревни до самого Залетаева.
– Ладно, не будем пока гадать. – Тартищев взглянул на часы. – Сначала осмотрим следы, а то до темноты часа два осталось, а после займемся мельником и его домочадцами. – Он повернулся
