что Клавка горела желанием переменить свое положение? Женщины этой гнусной профессии с большим трудом отрываются от постоянного разврата, от безделья, от жирной сладкой пищи, от пьянства.
– Но, убивая Хорька, Клавка все равно обрекала себя на разлуку с веселым домом мадам Карской!
Заварзин невозмутимо парировал:
– Как часто бывает у женщин, Клавка все это натворила в запальчивости, необдуманно. А потом, что, нет других «красных фонарей»? Клавка за пятерку выправит себе фальшивый паспорт и смотается с ним на все четыре стороны, осядет, скажем, в Нижнем Новгороде или Варшаве и вновь примется за свою работенку. Сколько таких ушлых на матушке-Руси!
Соколов махнул рукой:
– Я докажу тебе: Клавка не убивала. Сейчас я еду домой, посплю часа два-три. Уже утром я вернусь сюда, буду отрабатывать окружение. Преступление совершено среди бела дня, наверняка кто-нибудь что-нибудь видел.
– Прекрасно! – Заварзин повеселевшим взором посмотрел на гения сыска. Он радовался тому, что Соколов сдался на его уговоры и перешел из сыскной полиции в охранку. – Эй, поручик! Завтра утром отправляйся к мадам Карской, выведай все возможное: что в последнее время говорила Клавка, кого принимала, куда отпрашивалась, есть ли у нее родственники, у которых она могла скрыться, ну, как обычно. И не забудь поговорить с подружками Клавки – эти мымры всегда знают больше всех. И предъяви для опознания шпильки и волосы…
Касса
В десять утра Соколов был уже на ногах – чисто выбритый, сделавший гантельную гимнастику, бодрый и полный сил. Вдруг зазвонил телефон. Соколов удивился: он узнал голос начальника сыска Кошко. Тот мятным, ласковым голосом проговорил:
– Дорогой Аполлинарий Николаевич, знаю, что теперь тебе не до нас, грешных. Но, умоляю, последний раз выручи! Может, слыхал – во всех газетах было, – позавчера ночью медвежатники вскрыли кассу в Сибирском торговом банке, в их филиале, что в Гавриковом переулке, дом Шапиро.
– Много унесли? – вежливо спросил Соколов.
– Триста семнадцать тысяч только наличными и еще на полмиллиона ценных бумаг. Вот работают! Словно у твоего Буни Бронштейна учились.
– Я должен прислать управляющему Исааку Шапиро соболезнование?
– Исаак Сергеевич обойдется без соболезнования. Он очень просит тебя помочь! Обещал: за раскрытое преступление и найденные капиталы одарит по-царски – пять тысяч даст.
– Что-то «щедр» банкир! Я ему – миллион, а он мне – на сбитень и семечки.
– Банкиры умеют считать каждую копеечку, но я могу поговорить с Исааком Сергеевичем, может, на семь тысчонок согласится. Мои ребята с ног сбились – никакой зацепки. И ящик не корежили, а сумели замок новейшей конструкции вскрыть. Сам генерал-губернатор меня вызывал, требует: «Землю ройте, а украденное предоставьте!»
Соколов решительно прервал эту тираду:
– Прости, Аркадий Францевич, у меня сейчас на руках
