интересуешься на мой кряк поглядеть?
Зачем он так, в панике подумал Рэм. Все равно ведь попались, а он еще хуже делает!
Лицо капитана налилось бешеной краской.
– Да вы, старший лейтенант, лыка не вяжете. Позорите звание офицера! Снять ремень, сдать оружие, руки за спину! Живо!
И положил руку на кобуру.
– Крысюга… – Жоре было трудно говорить, он рванул воротник. – У меня оружие – немца бить… а не по тылам форсить… Гнида мордатая…
Он схватил комендантского за отвороты шинели, рванул на себя, тряхнул. Со старлея слетела кубанка, с захрипевшего капитана фуражка.
Один солдат ткнул Уткина дулом автомата под ребра, второй замахнулся прикладом – двинуть по стриженому затылку. Рэм не задумываясь, рефлекторно, провел два хука, справа и слева. Без замахов, времени на которые сейчас не было. Тренер учил: главное – скорость и точность удара, сила – дело десятое. Левый патрульный, отоваренный в подбородок, крутанулся вокруг собственной оси и выронил автомат. Правый получил прямую плюху в нос и, должно быть, ослеп от боли – глаза закатились кверху. Уткин же хрустко вмазал капитану лбом в переносицу и отшвырнул бесчувственное тело.
– Полундра! – крикнул он. – Драпаем!
Подхватив упавший вещмешок, Рэм со всех ног дунул за приятелем из двора. Нападение на караул – это стопроцентный трибунал.
– Врешь, не возьмешь Чапаева! – радостно орал на бегу разведчик. Вернулся за кубанкой, пнул ногой солдата, нагнувшегося за автоматом. Кинулся догонять.
– Кряк вам в грызло, а не Жорку Уткина!
Они вылетели в переулок, почти сразу нырнули в гулкую подворотню, протопали через пару дворов и остановились только за поворотом.
– Это ты виноват… – Уткин тяжело дышал.
– Я?!
– Тебя просили, как человека. Больше трех не давать. Сказал бы «Лычково-Винница», и порядок. Видишь, психанул я… Да ты и сам нажрался. «Не пью».
Если Рэм и был пьян, то от встряски и ужаса совершенно протрезвел.
– Что нам теперь будет? – тоскливо спросил он. – На кой ты орал, что ты Жора Уткин?
Старлей беспечно махнул рукой.
– Крякня. Капитан постыдится начальству докладывать. Втроем не смогли двоих взять. Его за такое на передовую отправят. Скажи лучше, ты где так махаться научился?
– Я же говорил. У меня первый разряд по боксу.
От уткинской уверенности Рэму стало поспокойнее.
– Для лопухов комендантских годится, но в настоящей рукопашке на бокс шибко не надейся. Вот давай, бей меня.
Он положил на землю мешок. Встал, слегка согнув колени. Руки держал свободно, у бедер, ладонями вперед.
– Лупи со всей науки. Не боись.
– Ладно, – улыбнулся Рэм.
И грамотно, технично кинул левый прямой, рассчитав остановить кулак в сантиметре от Жоркиной челюсти.
Но противник нырнул
