он станет платить.
Ойгор прибился к охотникам только потому, что отец его был из них. Он сызмальства брал увечного мальчика зимовать с собой в Тайгу, когда по снегам пушной зверь надевает свои лучшие шубы. А потом сгинул отец. Тайга взяла его. И Ойгор не стал искать себе другого дела. Он тогда был застенчив и не мог попросить чужих людей обучить его какому-нибудь ремеслу, что давалось бы легче охоты. Поэтому он взял отцовы снегоступы, лук, силки и лошадь и на следующую зиму присоединился к остальным охотникам.
Конечно, он не мог охотиться так много, как прочие, да и удача с ним рядом не шагала. Поэтому и задал Охотник такой вопрос, зная, как беден Ойгор.
– У меня есть шкурка серебряной лисы, – несмело ответил Ойгор.
Охотники восторженно ахнули.
– Да ну! Врешь? – Охотник удивленно поднял бровь. – Ушли они из этих краев. За всю зиму ни одной никто не добыл, а у тебя есть?
– Была бы, так похвастался, – крикнули из толпы.
– Я никогда добычей не хвалюсь, – просто сказал Ойгор.
– Принеси, покажи, – настаивал Охотник, обняв свой товар за плечи. – Небось, дохлую подобрал?
Девушка злобно зашипела, пытаясь отстраниться от своего захватчика.
– Пойдем вместе. Заберешь плату и оставишь мне девчонку, – попросил Ойгор. – Ты же знаешь, мне трудно ходить.
– Я товар предлагаю, – ухмыльнулся Охотник. – За платой бегать – поищи кого другого. А у меня покупатель найдется.
Ойгор волновался. Ему показалось, что путь до аила и обратно отнял больше времени, чем должен был. Вдруг Охотник передумает? Но все ждали его. Очень уж хотели посмотреть, чем дело кончится.
К его возвращению зубоскалы уже нашли себе новую забаву. Кто-нибудь протягивал к девушке руку, будто намереваясь схватить, а она рычала, иногда даже клацала зубами, едва не вонзая их в плоть обидчиков. У Ойгора больно кольнуло в груди. Как можно так потешаться над живым человеком, словно это зверь какой?
Он кашлянул, привлекая к себе внимание, и развернул блестящую серебристую шкурку. Мужчины завистливо ахнули, кто и присвистнул. Мех был хорош – густой и мягкий. Отлично выделанный, он играл и переливался на солнце. Что-что, а выделывать меха у Ойгора всегда получалось.
Охотник пощупал шкурку, даже понюхал ее, сосредоточенно сведя брови.
– Дело, – наконец сказал он. – Забирай дичь. Да только шуба-то на ней моя. Пусть снимает.
Он практически вытряхнул девушку из теплой шубы, и она едва не потеряла равновесие. Ойгор и до этого обратил внимание на ее голые по колено ноги, но и подумать не мог, что под одеждой с чужого плеча она полностью обнаженная. Он отвел взгляд, быстро скинул свою собственную залатанную шубенку и протянул девушке. Неизвестно, что сегодня взбудоражило народ больше: вид редкого драгоценного меха или этой странной чужеземки.
Ойгор поманил девушку движением руки, не пытаясь схватить.
– К коновязи ее привяжи на ночь, не то сбежит, – насмешливо посоветовал Охотник.
Отсмеявшись вдогонку
