остричь волосы?
И снова в ее тоне прозвучало не только вежливое холодноватое любопытство, но и – знание.
– Да, – сглотнув, пробормотала Маша. – А как вы догадались?
– Будет жаль состригать такую красоту, – пожала плечами кошачья хозяйка. – Может быть, остановимся все же на косынке… МАРИЯ?
В груди у Маши тихонько сплюснулись легкие. Сердце испуганно обернулось в них, как в тряпочку, и тихо, тихо затрепетало.
Из тела словно бы исчезли все косточки, и, помертвевшая, колышущаяся, словно водоросль, она качнулась к выходу. Не мигая, чувствуя, как оплывают, сползают вниз лицевые мышцы, Маша пятилась назад.
Входная дверь распахнулась за ее спиной…
– Ох, погода, Софа, просто прелесть!
Мария побоялась даже не то что обернуться, а хоть чуть-чуть скосить глаза – кто появился сзади?! – взгляд приковывала к себе строгая дама с кружевным воротничком. Она смотрела Маше в глаза и – знала!
– Ой, да у нас гости… – пробасил тот же старушечий голос от двери. Застывшую столбом Марью обходить стала крепкая костистая бабка в дорогом спортивном костюме из коричневого плюша.
Бабулька не закончила интонационно требующего продолжения восклицания, остановилась напротив Маши, и в тот же миг исчезли последние сомнения – они все знают. В этой квартире знают, что Маша сбежала из милиции, что прячется, что ее разыскивают за – убийство… Вторая женщина, прищурив буравчики-глаза, рассматривала Марью без испуга и стеснения и словно бы прикидывала – сразу в милицию бежать или связать вначале?
– Познакомься, Наденька, – мелодично произнесла хозяйка Аврелия, – это Маша Лютая. Я не ошиблась? Вы – Мария Лютая?
Шея, из которой до последней косточки исчез позвоночник, безвольно поколебалась.
– Я не ошиблась, – констатировала дама.
– Я сейчас уйду, – облизав губы, хрипло проговорила Марья, попятилась и уперлась спиной во входную дверь.
– А косынка? Вам больше не нужна косынка?
Совершенно ничего не понимая, Мария перебрасывала взгляд с одной женщины на другую, но рука ее уже перестала нащупывать сзади дверную ручку.
Бабулька, которую хозяйка кота назвала Наденькой, тоже мало что понимала. И, словно объясняя ей что-то значимое, первая женщина – Софа – сказала:
– К ней, Надя, Марк пошел.
– Как – пошел?
– На руки. Сбежал из дома, пока мы Настеньку с Алешей провожали, забрался на последний этаж и часа полтора сидел вот с этой красавицей.
– А-а-а… – словно бы облегченно протянула бабушка в спортивном костюме.
Нереальный диалог двух женщин дал Маше передышку, резко обернувшись, она дернула дверную ручку…
– Подождите, – остановил ее все так же невозмутимо требовательный «книжный» голос. – Я вы несу вам косынку.
Софа оставила гостью наедине с суровой Наденькой, чем-то неуловимо похожей на
