с удовольствием накормила некоего Рому соленой рыбкой. Что ей приятно внимание этого Ромы, который, прежде чем заявиться в гости, побежал в магазин за гостинцами.
Приятно.
Быть в таком доме, с такими людьми, спрятаться, укрыться у них от разразившегося ненастья…
В комнату, положив руку на плечо Софьи Тихоновны, зашел невысокий щуплый господин в светлом пиджаке нараспашку. Его загорелая щека клонилась к головке супруги, пальцы нежно поглаживали плечо, утянутое серой материей…
Как все в этой фантастической квартире, муж чина тоже был непонятен: седые волосы собраны в пучок на затылке, лицо загорелое, обветренное, как у землепашца, но на крестьянина странный су хощавый господин не походил нисколько. Умные глаза смотрели пытливо, но приветливо, и Марья, привыкшая к тому, что обычно подмечает острым взглядом художника множество мелочей и довольно точно определяет род занятий человека, здесь растерялась.
Пластика движений выдавала в мужчине хорошо тренированную (возможно, трудом) физическую форму, но руки – нежные. Лицо обветренное и слишком загорелое для жителя северных широт, но в остальном супруг Софьи Тихоновны ухожен, аккуратен и даже франтоват.
Все непонятно. На строителя или агронома (что ему в Москве делать?!) он никак не походил, на работника умственного труда… пластика движений говорила о том, что этот человек не просиживает в офисе целый день напролет…
Странный господин. Хвостик еще этот на затылке, совсем сбивает с толку…
И Софья Тихоновна…
– Позвольте, Маша, вам представить моего мужа Вадима Арнольдовича. Вадим, это наша гостья – Мария.
Она так говорила слово «муж», словно пробовала его на вкус. Обкатывала на языке и лакомилась. С появлением в доме Вадима Арнольдовича Софа помолодела лет на двадцать.
Слов нет, пожилая любящая пара – не диковинка. Но эти… Два этих немолодых супруга – просто из ряда вон. Они так смотрят друг на друга, что можно лампы выключать: глаза сияют фонарями.
Еще ни разу, никогда Мария не встречала в одном доме сразу столько непонятных, загадочных для себя людей.
А уж когда вошел еще и Рома…
Представляя себе мужчину, уехавшего за рыбкой, Марья вообразила личность подобную сухопарому Вадиму Арнольдовичу. Кого-то вроде невысокого худосочного агронома со скромным обветренным лицом и приятными манерами школьного учителя… Но в комнату вошел – громила. Чистейшей воды коротко стриженный бандит с расплющенными ушами, перебитым носом и крепкой литой задницей, утянутой в черные кожаные штаны. Тонкая, черная же куртка из лайки обтягивала могучий торс и нисколько не скрывала бугрящихся под рукавами мышц.
Мария, признаться честно, струхнула. Никакого доверия к криминальным браткам в своем нынешнем положении она испытывать никак не могла.
В момент, когда громила засунул переломанный нос в гостиную, Софья Тихоновна собирала на поднос чашки-ложки, Надежда Прохоровна убирала в сервант коробку конфет.
– Здрасте,
